глубокая орда ::: часть 2-я

Беседа Сергея Кладо и Дмитрия Ахтырского

Д.А. Мне кажется, что старые методы, которыми Запад боролся с Советским Союзом, уже не сработают. Методы должны быть усовершенствованы. С такой доктриной можно бороться только мобилизацией идеалов. А балансы экономических интересов могут и не сработать.

С.К. Я не думаю, что есть какой-то ключ, который можно предложить и, тем более, имплементировать. Я думаю, что западная цивилизация в принципе по своему складу устойчива к такого рода вызовам. А уж какое будет практическое решение, и в какой форме оно будет выражаться… Так же, как украинцы свергли Януковича при помощи гимна Украины, спетого на Майдане полумиллионной толпой, при помощи палаток и кашеварения. Точно так же и западное общество, как оно есть, существуя так, как оно существует, выиграло Холодную войну просто потому, что перестало обращать внимание на Советский Союз. Оно приняло необходимые меры по периметру. Не взятие дворца Альенде в Чили, не оккупация Гренады, не разборки в Афганистане, не спецоперации ЦРУ в Африке, не вся эта белиберда обрушила советскую систему.

Д.А. Я считаю, что советскую систему обрушило то, что я называю в широком смысле слова “психоделической революцией”. Запад во время этой революции вышел на такой уровень внутреннего развития, что такого соседства больше не вынесла душа плохого поэта.

С.К. “Битлз”, безусловно, сделали для крушения Советского Союза больше, чем ЦРУ. И совершенно не зря Советский Союз боролся с “Битлз”.

Д.А. Не только “Битлз” и не только молодежные субкультуры. Это все пропитало все сферы западного общества. И бизнес. Какой-нибудь Стив Джобс, евший кислоту. Новые уровни свободы, новые уровни творчества, новые подходы. Новое понимание культур. Новое понимание, что такое информация и информационный поток. Гуманитарные технологии взлетели в такие небеса, до которых Советский Союз не развивавший эти науки должным образом, не просто не мог дотянуться - он просто не был в курсе, что происходит.

С.К. Если ты под словами “психоделическая революция” имеешь в виду революцию психическую, в широком смысле слова - тогда я с тобой соглашусь. А если в узком смысле - то массы людей не были вовлечены в сугубо психоделические эксперименты с психоактивными веществами.

Д.А. В шестидесятые годы произошла очень широкая и глубокая социокультурная трансформация - в принципе. Сменилась масса векторов. На новый уровень вышла интеграция разных культур. Еще в начале XX века Индией и Китаем интересовались только отдельные - и интересовались поверхностно. А в шестидесятых пошел шквал. Например.

С.К. При этом Советский Союз, который находился за железным занавесом, без всякого понимания Индии, без ЛСД - имел свой Политехнический институт, в котором собирались люди слушать поэтов, Грушинский фестиваль и всякие прочие вещи.

Д.А. Так границы достаточно прозрачны для таких трансформаций. Это своего рода космическая энергия, которая действует на всех, кто готов ее воспринять.

С.К. Поэтому я думаю, что психоделики - это просто частный случай.

Д.А. Я употребляю слово “психоделический” в его исходном значении - “расширение души”, “расширение сознания”, “расширение пространства психики”. Выход на новый уровень понимания реальности, мировых процессов.

С.К. Расширение сознания связано с информационной революцией. Почему были возможны все эти адские режимы и почему возможен сейчас режим Путина, который держится, по сути, на игле Останкинской телебашни? Потому что они создавали некое психическое поле, измененную психологическую реальность. Это мы видим и сейчас. А параллельно - одновременно с этим - информация разрушала эти режимы, освобождала людей.

Д.А. Но что удивительно - что для формирования такого вот социального психоза Путину не понадобилось закрывать интернет. Оказалось, что интернет-среда способна, напротив, продуцировать этот психоз, накручивать себя. Многое произошло не благодаря пропагандистской команде Путина, а благодаря путинским “сетевым воинам”.

С.К. Эти воины были проплачены.

Д.А. Безусловно. Но, как бы там ни было, сеть Путину закрывать не пришлось. Напротив, в пределах российского сегмента она стала путинским оружием.

С.К. Да, совершенно верно. Что лишний раз показывает, что сам инструмент не важен - важно, в какую сторону он направлен, как им пользуются.

Д.А. Эйфория по поводу того, что сетевое устройство само по себе выведет человека к свободе и правде несколько поуменьшилась. По этой точке зрения был нанесен удар.

С.К. Не знаю. Не уверен. Тут примерно та же история, что произошла в свое время с газетами. Когда газет много, и все они разные - это одна история. А когда все газеты одинаковые - совершенно другая.

Д.А. Я имел в виду, что сама по себе благость не наступает. Сама возможность сетевого общения прекрасна - но она остается чистой потенцией. Ее нужно актуализировать. И вот тут многое зависит от того, кто именно начинает эту потенцию актуализировать.

С.К. Тут, мне кажется, сложнее история. Вот я упоминал “Битлз”. Но ведь совершенно не всех “Битлз” просветляли - как и любая другая музыка, любая другая культура. Для кого-то песня “Прекрасное далеко” в возрасте 11-12 лет была мощным религиозным импульсом.

Д.А. Например, для меня, который тогда в Бога не верил, но это было неважно.

С.К. А для кого-то это, наоборот, было страшно, отвратительно.

Д.А. “Лицемерно” - я такое тоже слышал.

С.К. И все-таки я думаю, что это в большей степени связано с нашими эфирными (высшими по отношению к ментальному в данном случае - прим. ред.) телами, чем с ментальными или физическими. Это то самое отражение метаистории, о котором как раз Андреев и пишет. Это двусторонняя связь. Когда я слышу военный марш или другую советскую музыкальную по...бень – я испытываю отвращение, ощущаю внутренний дискомфорт. А некоторые, наоборот, радуются, что могут под эту музыку взять автомат и пойти кого-нибудь захерачить. Вот, например, блатняк – огромная часть русской культуры. У одних он вызывает множество эмоций, рассматриваемых переживающими как позитивные. Другие совершенно не способны это слушать. Ты можешь иметь доступ в интернет и смотреть видеоролик. Два человека посмотрят один ролик – и результаты просмотра будут диаметрально противоположны. Сам по себе инструмент не играет роли – а если играет, то опосредованную.

Д.А. Человек к определенному моменту может быть готов к некоему просветлению. Или его подготовили к просветлению высшие силы. А конкретным ключом могла стать песенка «Битлз» или «Прекрасное далеко». Может послужить ключом, наверное, даже блатняк – но вот тут я сомневаюсь. Блатняк я бы отнес к явлениям другого круга пассионарности. Инструменты бывают разные. И поэтому, когда происходят трансформации такого рода, как в 60-е (она не была единственной – вся история человечества состоит из таких трансформаций) – в этот момент перепрочитываются по-новому старые книги. Люди снова бросаются читать написанное сто лет назад – и читают это другими глазами. Или слушать. И каждый вытаскивает из архива свое. Недаром в 60-е можно было наблюдать всплеск интереса к древним философиям.

С.К. Это происходило даже в СССР. Переводились «Махабхарата», «Бхагаватгита».

Д,А. Фактически, однажды имела место идеологическая диверсия – когда перевели и издали ранних даосов и назвали этот двухтомник «Философия древнекитайских материалистов». Именно этот двухтомник попал в руки Борису Гребенщикову, который был впечатлен текстом «Дао дэ цзин». Гребенщиков же, в свою очередь, сумел впечатлить месседжем этого текста большое количество других людей.

С.К. Где это влияние сегодня в современной России – вот что мне непонятно. Куда это все утекло, в какой песок?

Д.А. Передвигаясь по миру, я прихожу в изумление, какое большое количество людей уже из России уехало. Возьмем, к примеру, египетский курорт Дахаб. Непопсовый курорт.

С.К. Я бывал там в русской коммуне.

Д.А. Там как раз и сидят те ясноглазые хиппи, которых редко теперь можно увидеть в российских городах.

С.К. В Гоа тоже.

Д.А. Да везде, куда ни плюнь. Многие просто сдают свои квартиры – и до свиданья, и нет их. Если человек центрирован на проблемах трансформации сознания, не воинственен, если у него нет серьезных дел на родине, если он не считает, что он призван что-то сделать с этой страной – то что ему делать? Почему бы ему не свалить – тем более, что мир посмотреть тоже хочется? Поехали, посмотрели – и далеко не у всех оказалось достаточно резонов для возвращения. То, что сложилось в России – все эти безумные проценты поддержки Путина – надо понимать, что большинство из тех, кто оказался в эмиграции, Путина не поддерживает.

С.К. Однако многие уехавшие, особенно в Европу и в Штаты, очень даже поддерживают Путина. Сидят там на русских ресурсах, и «крымнаш» у них в полный рост. Они вдохновлены, для них Россия – это картинка первого канала. При этом физическая реальность - европейская, аккуратные улицы и в жэках не хамят. Вот эти люди и вдохновляются Путиным. Чистый “Остров Крым”.

Д.А. С другой стороны, когда мы говорим об оттепели в Советском Союзе – возможно мы говорим о довольно узком социальном слое. Тогда не было интернета – и вся масса «советских людей» не имела голоса. А сейчас она его имеет. И сейчас «европейцев» в России не меньше, чем тогда. Просто их и тогда было мало. А те, кто стал «европейцем» только во времена перестройки - … Многие люди меняют воззрения в связи с конъюнктурой. Пришли новые времена – и они офашистились. А некоторые даже продолжают любить того же Гребенщикова.

С.К. Согласен. Поэтому я и говорю, что многое зависит от внутреннего состояния человека, от того, на каком уровне развития он находится. Может быть, это связано с тем, какое по счету воплощение он переживает сейчас и каким был раньше. Есть люди, которые поворачивают туда, куда дует ветер. Таких людей, мне кажется, большинство. К сожалению. Они и создают большинство.

Д.А. Как показала практика (глядя на Украину), наша метакультура не безнадежна. Это дает надежду, что не все потеряно – хотя иногда мне кажется, что шансов очень немного. Вся история народа, культуры – как будто она сейчас рухнет в яму. Провалится в никуда. Навсегда.

С.К. Метакультура, безусловно, не безнадежна. Но на ней сидит государство – начиная с Ивана III. Имперский вектор, заложенный этим человеком, который принял власть от ханов Золотой Орды и продолжал править именно в золотоордынском духе… Наше сегодняшнее государство – это продолжение власти Золотой Орды. И в этом смысле поле Куликово - такое же “мы победили фашизм”. Орду победили, чтобы стать в результате Ордой, Гитлера победили, чтобы Государь Российской Федерации цитировал “Мою борьбу” и военным путем присоединял территории, на которых… Это победа каннибала - съесть сердце врага, чтобы стать таким же храбрым… Мы в глубокой Орде, давно и постоянно, за исключением нескольких коротких, по десять-пятнадцать лет – периодов. С метакультурой все в порядке. Но есть демон государства, который правит. И я думаю, что освобождение от него тоже имеет отношение не только к истории, но и к метаистории. Исторический процесс обусловлен метаисторическими процессами. Мне бы очень хотелось верить и надеяться на то, что события сегодняшнего дня в близкой перспективе ведут к крушению великодержавной государственности, строящейся с Ивана III. Что русский народ - в национальном смысле этого слова, а не узко-этническом, наконец-то будет свободен для творчества и созидания. И у него наконец-то будет государство, обеспечивающее выполнение первой части нынешней российской конституции и направленное на это, а не на удовлетворение личных амбиций и комплексов неполноценности небольшого, по сути, слоя людей.