2001 г.
История философии и история культуры – как бы ни осмысливать слова «философия» и «культура» – объединены понятием «история». Это различные аспекты единого процесса, мощного потока становления человеческого общества, человеческого сознания, человеческой души. Наделяя понятия «философия» и «культура» разнообразными смыслами, мы пытаемся расчленить, рассучить ткань человеческого бытия-в-мире на отдельные ниточки. Эта наша склонность к дифференциации вполне понятна, но не всегда оправдана. Тяга к аналитическому разложению предмета исследования на составные части становится патологической, когда теряется интуитивное представление о целостности этого предмета. В этом случае мы начинаем предполагать, что эти вычлененные нами фрагменты обладают абсолютно самостоятельным, независимым от целого существованием. Появляются понятия «чистой философии», «чистого искусства» и тому подобные. Однако – и это, видимо, единый закон как для биологического, так и для духовного мира – часть, оторванная от целого, либо погибает, лишившись жизненных сил, либо паразитирует на организме, ослабляя, а иногда даже уничтожая его.
Конечно, границы – и границы объективные – между различными областями человеческой деятельности существуют. Но это проницаемые границы, а отнюдь не «железный занавес». В мире не существует «замкнутых систем», это понятие исчезло даже из физики вместе со сменой ньютоновской парадигмы на эйнштейновскую. К примеру, человек, безусловно, является самостоятельной, самоценной личностью. Но можно ли говорить о человеке вне контекста его связей с другими людьми, с социумом, с природой, с миром как целое, с Богом? «Я» отлично от «ты», но между «я» и «ты» нет жесткой, непроницаемой границы. Нет таких границ и между философией и культурой.
Существует масса определений понятия «культура». В самом общем смысле, под культурой можно понимать всю совокупность осмысленной человеческой деятельности, в которую окажется включенной и деятельность философская. В таком случае, история философии окажется частью истории культуры. В этом случае тема нашей конференции представляла бы собой тему отношения части и целого. Если же под словом «культура» в данном контексте понимать нечто более узкое – скажем, «художественная культура» – то предметом рассмотрения станет отношение между частями внутри целого. Например, отношение собственно философского момента к не-философским аспектам философской деятельности, связанным с принятым нами определением понятия «культура».
Творчество Даниила Андреева имеет целостный, синтетический по своему существу характер. В нем сплетены мистический, художественный и философский элементы. Андреев как бы возвращает нас в те времена, когда ведические поэты слагали свои гимны. Сам Андреев говорит о различных методах познания – религиозном, философском, научном и художественном. Именно так – искусство для него является способом познания мира.
Андреев – яркий представитель русской философии всеединства. Элементарная частица, человек, общество, народ, планета – все это для него свободные части единого космического целого, пронизанного энергиями Божества. Универсум, представляющий собой единое целое, открывает свои тайны только на путях «цельного знания», только в ответ на совокупное усилие всех сторон человеческого духа. Так называемое «метаисторическое» познание развертывается для Андреева в трех стадиях – стадии озарения, стадии созерцания и стадии размышления. Мистическое озарение, которое в той или иной степени присуще каждому человеку, раскрывается в его сознании в форме философских построений или связных художественных образов. Творчество самого Андреева представляет собой прояснение смыслообразов и соединение их в целостную, проникнутую рациональными и, в некотором смысле, верифицируемыми связями картину, «закрученную» вокруг центральных для Андреева принципов свободы, любви и творчества.
Одни из важнейших понятий, вводимых Даниилом Андреевым – понятия метаистории и метакультуры. Термин «метаистория» заимствован Андреевым у С.Н.Булгакова. Метаистория, по словам Булгакова, есть ноуменальная сторона того универсального процесса, который одной из своих сторон открывается для нас как история. Для Андреева же метаистория – это планетарный фрагмент метаэволюции, ведущей Вселенную и каждое живое существо в ней к полному раскрытию присущих ему божественных потенций, импульсов творчества и любви. Философия, все виды художественного творчества, наука, религия – включены в этот единый телеологически направленный процесс. В этом смысле у культуры и философии одна история – метаистория. У них одна цель – прояснение в человеке образа Божия. Поэтому взаимообмен между ними и их взаимопроникновение – вплоть, может быть, до полного единения – неизбежны.
С точки зрения Андреева, было бы уместно сказать, что все существующее во Вселенной, на всех ее уровнях – есть целокупная культура Вселенной, так как сама Природа творится сознательными силами, а значит, она – продукт именно культурного творчества. Другими словами, в мире не существует некультурных, или внекультурных феноменов. Упраздняется противопоставление природы и культуры, столь характерное для европейской философии.
Соответственно, существует планетарная, земная культура, как часть культуры вселенской. Одно из проявлений этой планетарной культуры – культура общечеловеческая. Любая целенаправленная человеческая деятельность создает феномены этой общечеловеческой культуры.
И, наконец, существует нечто, именуемое Андреевым «метакультурой». Она созидается «сверхнародом». «Под термином «сверхнарод» понимается совокупность наций, объединенных общей, совместно созидаемой культурой. …вполне изолированных культур не существует, они взаимосвязаны, но в целом каждая культура вполне своеобразна и, несмотря на влияние, оказываемое ею на других, она во всей своей полноте остается достоянием только одного сверхнарода, своего творца. … Нельзя забывать, что под сверхнародом понимается совокупность не тех только личностей, которые принадлежат к нему сейчас, не только наших современников, но и весьма многих из тех, которые принадлежали к нему раньше, хотя бы и на заре его истории, а позднее, в своем посмертии, действовали и действуют в трансфизических слоях, с этим сверхнародом связанных» (Д.Л.Андреев. Роза мира. Метафилософия истории. М., 1991, стр. 51).
Не наша задача – объяснять, что же такое метакультура во всей сложности этого андреевского понятия. Достаточно пока сказать, что метакультура – это некая среда, которую создал и в которой существует определенный народ. Она содержит системы символов, выражаемых в национальном языке, задает некую парадигму мышления и чувствования. Именно в этой парадигме происходит развитие человека, родившегося в данной метакультуре. Именно эта парадигма отличает этого человека от представителей других метакультур (не национальностей – эти понятия отнюдь не совпадают).
Метакультура – это не только воплощенная в нашем мире культура конкретного сверхнарода. Это еще и надстоящая над ним иноматериальная (не духовная - согласно Андрееву, духовны только Бог и «монады», индивидуальные духовные сущности) реальность. Эта реальность, имеющая божественный и демонический полюсы, именуется в «Розе Мира» трансмифом. Сверхнарод же отображает эту реальность на земле как миф, причем созидание мифа, равно как и развитие самого трансмифа, не прекращается, пока сверхнарод длит свое творческое бытие. Именно эту иноматериальную реальность, равно как и более высокие реальности, такие, например, как трансмифы мировых религий, пытаются отобразить своими средствами философы. «Когда мы говорим о строго координированной системе идейно насыщенных образов, воплощающих какое-либо многообъемлющее интернациональное учение и нашедших свое выражение в преданиях и культе, в теософемах и философемах, в памятниках словесности и изобразительном искусстве и, наконец, в кодексе нравственности, - мы говорим о мифах великих международных религий» (Д.Л.Андреев. Там же, стр. 51-52).
Именно в силу различия трансмифов разнствуют между собою различные типы философствования, бытующие в разных культурах. Они не абсолютно различаются между собою, между ними возможно понимание, возможно формирование интерсубъективного пространства, так как человек причастен реальности более высокой, чем вершины метакультур, единой для всего человечества. Однако своеобразие философского типа, принятого в данной культуре, не есть нечто лишнее, подлежащее элиминации. Напротив, в существенной своей части эти особенности имеют чрезвычайное значение, будучи обусловлены телеологически.
Дело в том, что каждый сверхнарод имеет свою особую миссию, как составная часть общечеловеческого организма. «Ни один народ не может жить в себе, чрез себя и для себя, но жизнь каждого народа представляет лишь определенное участие в общей жизни человечества. Органическая функция, которая возложена на ту или другую нацию в этой вселенской жизни, - вот ее истинная национальная идея, предвечно установленная в плане Бога» (В.С.Соловьев. Русская идея // О христианском единстве. М., 1994, стр. 164). Существуют задачи, которые могут быть решены только этим сверхнародом, для чего он проходит соответствующую длительную подготовку. Философия начинается с вопрошания – и каждый сверхнарод, помимо центрального вопроса об истине, задает бытию свои собственные вопросы. В силу различия между вопросами, между интенциями, в них вложенными, различаются и ответы, оформляющиеся в виде философских, теологических и прочих систем мысли. Кроме того, именно в лоне метакультуры формируются и приобретают все свои оттенки значений основные понятия, символы и образы, которыми оперируют ее философы. Словом, своеобразие сверхнарода сказывается на всем процессе философского творчества от начала и до конца – хотя бы в силу выражения мысли на определенном языке. Говоря словами Тойнби, культуре посылается некий «вызов», провоцирующий возникновение в философии определенного вопроса.
Таким образом, попытки «очистить» философию от ее культурного своеобразия могут привести к тому, что сама суть философии данного сверхнарода окажется выхолощенной. Ибо вне культурного контекста могут потерять смысл сами задаваемые вопросы. Только адекватный ответ на эти вопросы может вывести философа на уровень общечеловеческой мысли, которую этот философ сможет обогатить чем-то существенно новым, самобытным.
Таким образом, андреевское понимание философии есть модификация платонизма. Истинность философии есть адекватность отображения в ней реальности трансмифа (соответствующего в некоторой степени платоновской идее). Культура – это мать философии, дающая ей плоть, плоть языка, плоть сети смыслов и значений. Отец ее – «вызов», уникальная миссия, налагаемая на метакультуру свыше и ей оригинальным способом реализуемая. Культура для философа есть разноцветный витраж, сквозь который он созерцает «Солнце мира», свет абсолютной истины, свет Божества. Цель философа (впрочем, так же, как и поэта, художника и т.д.) – прояснить этот не прекращающий обновляться витраж и выйти сквозь него на более широкий простор, взяв с собой лучшие дары материнской культуры.
Метакультуру объединяют два начала, олицетворяемые в «Розе Мира» соборной душой сверхнарода и демиургом (или духом-народоводителем) метакультуры. Соборная душа олицетворяет духовную особенность всех представителей данного народа. Именно она делает народ единым целым, органическим образованием. Демиург же олицетворяет задачу метакультуры, сплачивающую народ общей целью – не политической, разумеется, но духовной, всеобъемлющей целью. Другими словами, соборная душа обеспечивает горизонтальные связи внутри метакультуры, а демиург – вертикальные. Эти горизонтально-вертикальные связи, естественно, проявляются и в философии.
Следует заметить, что концепция Андреева принципиальным образом отличается от теорий культурно-исторических типов, представленных Данилевским и Шпенглером. Андреевские метакультуры – целостные, но не самозамкнутые образования, Они связаны между собой и имеют выходы в надкультурные области, общие для всего человечества. Это лепестки одного цветка, единой культуры будущего, Розы Мира.
Несмотря на разницу методов, используемых философией, религией, искусством и наукой, их роднит общая задача, общая почва и качество подлинности, адекватности, присущее совершенному произведению соответствующего типа. Их роднит поток метаистории, отдельными струями которого являются все виды человеческой деятельности.
Философия, мистицизм, богословие, наука, искусство – все это методы, возводящие человека к вершинам его метакультуры и уводящие его еще выше. Это методы, которые развивают саму метакультуру и выводят ее на новые уровни. Без них не может существовать культура и они не могут существовать без нее. В этом смысле история философии и история культуры для Андреева неразделимы. Чистой же «философией», свободной от всех культурных ограничений, будет лишь видение мира живым существом, полностью обожившим собственное существо, полностью единым с Божеством. Однако эта цель, согласно Андрееву, лежит за пределами самых отдаленных предчувствий самых высокодуховных представителей человечества; но, несмотря на свою запредельность, будет, пусть после почти бесконечных времен, достигнута каждым. А до тех пор культура – это крылья, с помощью которых человек поднимается в заоблачные выси духа, туда, где крылья уже не нужны.
Литература:
Д.Л.Андреев. Роза мира. Метафилософия истории. М., 1991.
С.Н.Булгаков. Два града. Исследование о природе общественных идеалов. М., 1997.
Н.Я.Данилевский. Россия и Европа: Взгляд на культурные и политические отношения славянского мира к германо-романскому. М., 1991.
В.С.Соловьев. Русская идея // О христианском единстве. М., 1994.
А.Дж.Тойнби. Постижение истории. Сборник. М., 1991.
О.Шпенглер. Закат Европы. Очерки морфологии мировой истории. Т. 1. М., 1998.
Дополнения из обсуждения на форуме Rozamira.WS:
Относительно неоплатонизма. Что такое неоплатонизм, тем паче неоплатонизм христианский - вопрос непростой. Естественно, ни Соловьев, ни Андреев в строгом смысле слова неоплатониками не являются, но если искать наиболее близких им по духу предшественников в античном мире - то это христианские неоплатоники. Так называемых "гностиков" я не вспоминаю здесь, так как слово "гностик" в результате жестких полемик первых веков христианской эры приобрело слишком много дополнительных и часто взаимоисключающих коннотаций.
С неоплатониками - и к тому же нехристианскими (так сказать эллинскими традиционалистами) Андреева роднит идея перевоплощения и концепция эманации различных планов бытия из Единого (оно же - Благо).
Возьмем, к примеру, представления Андреева о Фонгаранде или мире поющих кристаллов. Отзвуки-отблески этих миров проявляются в Энрофе как архитектурные или музыкальные шедевры. В европейской традиции такие представления свойственны именно платоникам.
***
Если вернуться к неоплатонизму - получится, что уицраор есть предельно искаженное отображение демиургической идеи, затуманивающее для имеющего отношение к ней человека саму эту демиургическую идею и во многом прямо противостоящее ей, не заинтересованное в том, чтобы инспирации демиурга воспринимались хоть кем-то без опосредующего, профанирующего, искажающего уицраориального воздействия.
***
А вообще история с появлением уицраоров у Д.А. сильно напоминает гностические мифологии, причем появление уицраора напоминает появление злого или двойственного демиурга, явившееся результатом какого-то сбоя или ошибки в процессе эманации. В результате София оказывается пленена, а пневматики, содержащие в себе частички Софии, призваны освободиться из материального плена и тем самым освободится София.
