Научное сообщество как племя

С точки зрения многих прогрессивных людей философия науки - изучение самой науки и научного сообщества как объектов - является подрывным по отношению к этой самой науке предприятием, призванным дискредитировать ее в глазах социума.

Такие прогрессисты полагают, что применение критического подхода к вещам, по отношению к которым обычно употребляется слово "наука" или "научный", "льет воду на мельницу всяческих мракобесов", которые "поднимают голову".

Большой скандал был, когда антропологи посмели рассмотреть научное сообщество как сообщество племенное и вычленили в нем основные структуры, свойственные племени. Сумасшедший баттхерт у адептов "науки" вызывает критическое сравнение "науки" и "религии" - поскольку оказывается, что в "науке" и ее сообществе весьма много общих черт с "религией" и клерикальными корпорациями.

Отсюда, наверное, страх многих людей с высшим образованием перед постструктурализмом (постмодернизмом). А ну, как эти нахалы-анархисты деконструируют мою область, мою профессию, мое сообщество, мой статус, мою должность?!

Ужас адептов науки перед тем, что предметом изучения стали сама "наука" и "научное сообщество", неплохо бы преодолеть, поскольку приводит к ригидности, стагнации, консервации, догматизму - и в итоге способствует той самой клерикализации научного сообщества и к остановке познавательного процесса. В предполагаемой борьбе с архаизацией, анти- и контрмодернизмом такая позиция никак не способна сделать сильнее.

Эпистемологический нуль

Как мы можем найти точку, с которой мы начинаем процесс познания?

Эту точку попытался найти Декарт, решив начать познание с нуля, избавившись от всех некритически принятых предпосылок. Эта попытка вошла в историю философии под именем «эпистемологического поворота». С того момента фундаментальные философские построения принято начинать с вопроса «как я могу что-то знать?»

Однако, если взглянуть на проблему под углом изучения личной истории познающего, статус картезианского «нуля» как начала всякого познания, окажется под сомнением.

Безусловно, картезианская попытка заслуживает всяческого уважения. Такого уважения заслуживает подросток, берущий первый раз в руки гитару и представляющий себя Джимми Хендриксом. Учение о cogito – это если и не детство, то ранняя юность эпистемологии.

Юный гитарист забывает не только о том, что его путь как гитариста только начат. Он не помнит и о том, что в мире существуют и другие музыкальные инструменты, за пределами его взгляда оказываются другие виды искусства, другие виды человеческой активности.

Первый эпистемологический капкан на пути картезианца – сам концепт «эпистемологического нуля». В сходный капкан попадают некоторые постструктуралисты, пытающиеся элиминировать концепт иерархии – когда ранжируют по качеству неиерархические и иерархические концепции, вводя тем самым новую иерархию. Так и в этом случае – картезианец стремится снять предпосылки, придти к беспредпосылочному познанию, но не замечает, что тем самым вводит очередную предпосылку. Эта предпосылка маскируется – и картезианец оказывается строителем криптометафизической системы.

История философии и науки последних четырех веков настолько наполнена подобной скрытой непроговоренной метафизикой, что весь этот период в целом заслуживает именования «криптометафизического». Сам процесс снятия предпосылок оказывается невозможным без введения новых предпосылок – но, поскольку избавление от предпосылок является целью подобного рода философии, признать или просто заметить эти новые (хотя по форме они могут быть отнюдь не новы) предпосылки оказывается почти невыполнимым предприятием. Признание этих предпосылок стало бы эпистемологическим банкротством.