Закончились минские переговоры - подобных которым я за последнее время и не припомню. Шестнадцать часов. А иные издания говорят, что и все семнадцать. С девяти вечера. И как поладили они - знает только ночь глубокая.
Но в этой ночи притаились и сидят политические аналитики. Они держат себя так, словно только что вынырнули из самых глубоких глубин этой ночи с гиперинсайдерской информацией и совершенно однозначными выводами. “Путин слил Новороссию”. “Запад и Порошенко предали Украину”. С самоуверенным апломбом и падающим вниз стремительным домкратом орды аналитиков уничтожают друг друга на ментальных пространствах фейсбука и лайфджорнала, на полевых сетях и сетевых полях.
Аналитики, как известно, знают все. Со времен софистов, которые и были политтехнологами той эпохи. И делятся оные всезнающие обучатели мудрости на собственно политтехнологов (о политологической честности которых можно говорить примерно с тем же успехом, что и об истинном цвете каракатицы) и пикейных жилетов, точно знающих, что результатом всех текущих событий будет объявление Черноморска вольным городом.
Земля налетит на небесную ось. Подобные предсказания особенно уместно смотрятся на фоне живоновостных говорящих собачек. Мимо марктвеновской научной экспедиции лесных зверюшек, грохоча колесами по шпалам, промчалось Весеннее Равноденствие. Тысячи лайков. Приглашения гипотизера в престижнейшие издания для дачи развернутого интервью - хотя какая же то была гипотеза? Только чистая рафинированная истина. Гипотез политические аналитики не измышляют, говорят честно, точно, открыто и прямо, по-военному.
Ну а что - их можно понять. Люди деньги зарабатывают. У меня смартфон показывает погоду на полтора месяца вперед - и он с уверенностью, роднящей метеорологию с политологией, сообщает мне, что в понедельник 30 марта в Нью-Йорке максимальная температура достигнет 7 градусов по Цельсию, на небе будет переменная облачность, ветер северо-западный, 30 км/ч, с порывами до 46. А что делать - такая программа, в ней есть ячейки на определенное количество дней и туда надо поставить конкретную цифру.
Точность прогнозов и оценок среднестатистического представителя широких масс политических аналитиков примерно такая же, как у часов с нарисованными стрелками. Вспомним хотя бы пресловутый распад СССР.
Дело в том, что политология - это наука о человеческой культуре. А значит, о человеке. Который имеет возможность свободного выбора. Который может менять свои суждения, выражать их открыто, лгать, уклоняться от ответа - и вообще плохо предсказуем. Совсем плохо. То есть он может, конечно, действовать по алгоритму сто пятьдесят раз подряд, но на сто пятьдесят первый у него начнется ля вибрасьон де сон молле гош, укусит муха, от верблюда придет новое знание - и все, до свиданья, привычный мир консенсуса, добро пожаловать в пустыню реальности.
Конечно, вполне вероятно, что насморк перед большим сражением у полководца начинается не просто так. Возможно, у аналитика есть резоны, позволяющие ему игнорировать возможность этого насморка, ибо (опять-таки возможно) чей-то насморк есть ничто в контексте великих исторических драм и мистерий. Можно допустить, что если таково предопределение мойр или мирового закона, то у полководца если и не случится диареи, то начнется экссудативный диатез, в исторических анналах именовавшийся золотухой.
Но стоит немножко побыть кантианцем и покритиковать чистый разум политического анализа. И практический разум тоже. И способность суждения - разумеется.
Познающему неплохо представлять всю глубину собственного незнания. Без осознания этой глубины никакого настоящего знания о чем бы то ни было другом не может существовать в принципе.
Есть такое направление в христианском богословии - “апофатическое богословие”. Апофатика - учение о том, чем божество не является, отрицательное богословие. Предельное апофатическое утверждение - что в отношении Бога невозможно выдвинуть вообще никакого положительного (в логическом, а не в этическом смысле слова) суждения.
Однако апофатический метод вполне применим и за пределами собственно теологии - и “Критики” Канта как раз и демонстрируют нам подобное применение. А до того - Сократ, утверждавший, что знает лишь то, что ничего не знает.
Так поговорим же об апофатической политологии.
Чтобы с уверенностью рассуждать о некоем политическом процессе или событии, мы должны знать, какие субъекты в процессе участвуют, какие силы оказывают влияние на его ход, каковы их намерения, цели и мотивации, каковы их возможности воздействия на процесс, в каких отношениях они находятся друг с другом. Надо помнить, что политические аналитики тоже являются частью политического процесса, его участниками - и следует помнить, что они тоже имеют свои скрытые и явные цели и мотивации.
Участники процесса могут быть открыты взглядам широкой публики или скрыты от нее. Публичные фигуры могут быть несамостоятельны в принятии решений. Это касается как воздействия теневых властных структур, так и влияния на принятие решений реалий коллективного бессознательного. Человек может реализовывать волю других людей, иных существ (имеющих, к примеру, инопланетную или иноматериальную природу), воплощать в жизнь некие сверхиндивидуальные принципы, являться манифестацией тех или иных законов существования реальности.
Возьмем, к примеру, Путина. Какова степень его участия в принятии политических решений? Единолично ли он правит российским государством? В какой степени этого короля играет его свита? Простор возможных суждений безбрежен - от объявления Путина самодержцем до рассмотрения его лишь в качестве марионетки тех или иных сил. Но даже если Путин принимает решения единолично - его воля может в реальности являться не его персональной волей, но выражать собой интенцию тех или иных областей его бессознательного. И через эти области волей Путина могут управлять хоть мировые безличные законы, хоть инопланетяне, желающие захватить с его помощью планету.
И не надо говорить, что последний из упомянутых вариантов невероятен. Вероятность его ненулевая - никакого принципиального критерия, сводящего подобную возможность к нулю, не существует. Не верите - раздобудьте где-нибудь машину времени, слетайте на ней к ученым мужам перикловских Афин и спросите, насколько вероятной они считают гипотезу, что Солнце - это такая звезда, просто находится значительно ближе к Земле, чем аналогичные небесные светила. Мы все еще вполне первобытны - и наука наша в космическом масштабе немногим отличается от магии палеолита.
Цели участников политического процесса могут быть множественны и многоуровневы. Они могут озвучиваться открыто или утаиваться. Возможна дезинформация - объявление о целях, которых учасник процесса достигать не собирается, и наоборот, публичное отрицание целей, которые участник себе на самом деле ставит. Необходимо учитывать фактор бессознательного - реальные цели участника могут осознаваться им самим в различной степени.
Каковы были цели участников переговоров в Минске? Являются ли их объявленные цели, которых они намеревались на переговорах добиться, их реальными целями, а если нет, то какова степень симулятивности? Кого или что именно представляли переговорщики, какие силы, какие стремления, побуждения какой природы определяли их поведения? Какие силы реально участвуют в конфликте на востоке Украины, какие силы и в каких именно результатах этого конфликта заинтересованы?
Мы находимся в положении людей, попавших на минуту в разгар игры на футбольное поле - и пытающихся понять, что происходит вокруг нас. При том, что мы сами являемся хорошо если дельфинами, а не тоже вполне высокоразвитыми осьминогами. В этой игре мы можем быть одним из игроков, воротами, мячом, показывающим счет табло, фоторепортером или его камерой и так далее.
Конечно, находясь в глупом положении в Очень Странном Месте, Алиса все равно пытается понять, как она сюда попала и как найти чудесный сад. Вести же себя как настоящие англичане, делающие вид, что они никуда не попали и ведущие светскую беседу, у нее не получается. Хотя вот политические аналитики пробуют - и читать плоды этих попыток бывает весьма забавно.
Допустим, Путин намерен захватить не только Дебальцево и Мариуполь, но дойти до Днепра. Отколоть от Украины восемь областей Новороссии. Присоединить их к России. Сделать из них новое большое Приднестровье. Или рука Москвы желает простереться дальше? Киев? Львов? Варшава и Хельсинки? Аляска и Гавайи? Русский мир на всей планете? Русская метагалактика?
Лично мне ближе всего именно метагалактическая версия. Могу рассказать, почему именно. Бессознательный импульс, идущий от архетипов власти, не может иметь четко определенных границ. Другое дело, что сам человек может иметь мало воображения и желать не миллиона и Рио-де-Жанейро, а шесть тысяч четыреста рублей, которые ему потратить так и не удастся, потому что он, имея на кармане означенную сумму, сопрет в трамвае чужой кошелек с копеечной зарплатой. Но любой Горлум. если дать ему волю, может начать мечтать не только о “сссладкой рыбке”, но и о том, чтобы стать сильнее назгулов. Аппетит приходит во время еды. Жадность и властолюбие, если дать им развиваться, не имеют количественных и территориальных пределов.
Однако от нашей оценки путинских целей зависит итоговая оценка его дейстий в плане адекватности или неадекватности его действий его неведомым нам “хитрым планам” - что и показывают нам крымнашисты, ведущие между собой холивар на тему “слил ли Путин Новороссию” или “Путин хочет вернуть в российскую орбиту всю Украину”. А ведь я неоднократно видел фотожабы российских танков на улицах Нью-Йорка - а ради такой цели можно пожертвовать и ферзем. Если, конечно, целью не является просто удрать через окно с собранными за сеанс одновременной игры деньгами.
Мы можем рассматривать и другие самые разнообразные вероятности, в рамках которых, к примеру, Путин является реализатором благих целей - вождем державы-катехона, призванной остановить глобализацию, итогом которой станет сворачивание демократии и установление тотального контроля над личностью. Но я оставлю разработку этих версий крымнашистам - поскольку мне трудно объяснить, как реализация подобной цели может сочетаться с ростом бесправия на подконтрольной российскому государству территории.
Итак, предположим, мы развернули спектр возможностей. Конечно, как аналитики, мы имеем ограничения, так как количество вариантов, имеющих ненулевую вероятность, неограничено - а наши способности оценить степень вероятности каждого варианта ограничены в мало представимой для нас самих степени. Однако делать нечего - нам, как аналитикам, придется эти вероятности оценивать - исходя из собственной интуиции, озарений, логического анализа доступных нам эмпирических фактов и так далее. Что я уже и продемонстрировал в предыдущем абзаце, отказавшись рассматривать огромный сегмент континуума вариантов.
Предположим, что Путин желает усиления российского государства. Тогда как объяснить контрмодернизационные процессы, идущие в стране? Как объяснить деградацию науки, образования, здравоохранения? Ведь на одной гомофобии не завоевать не только метагалактику, но даже и Донецкую область.
Вариантов объяснения и в данном случае существует множество. Например, российская государственность и силы, стоящие за ней могут быть уподоблены глубокому, но злобному старику, страдающему психическими расстройствами. Агрессивные цели такого деятеля несопоставимы с его возможностями - потому растет коррупция, мешающая реализовать какие бы то ни было цели, но при этом кажется, что до мирового господства остался только маленький шаг.
Но есть и другой, с моей точки зрения, весьма вероятный вариант - который, впрочем, совместим с предыдущим. Этот вариант предполагает, что на Западе и в России существуют разнообразные определяющие его политику силы или архетипы - идеалами одних, являются свобода и любовь, других - диктатура, контроль над личностью, использование человечества в качестве средства для достижения целей контролеров.
Согласно этому сценарию, в мире идет борьба за различные варианты глобализации. Спектр глобализационных вариантов широк - от свободного общества без насилия и принуждения до мировой тоталитарной диктатуры. Поскольку глобализационным центром является Запад, именно за положение дел в западных культурах и идет основная борьба. Третья российская метадержава (в терминологии Даниила Андреева, “российский уицраор” или “демон российской великодержавной государственности”), пережив страшный кризис в конце 80-х - начале 90-х годов, не была уничтожена. Но ей силы, ориентирующийся на тоталитарный вариант глобализации, поставили условие - она будет существовать только до тех пор, пока уничтожает потенциал культурного роста в подконтрольных ей зонах. Вторая функция российской государственности в этом сценарии - при случае служить “пугалом” для западного мира, наряду с исламским фундементализмом. Модели тоталитарной глобализации предполагают, в частности, выдвижение псевдоальтернатив, которые должны быть карикатурно чудовищны, дабы отпугнуть от себя бОльшую часть человечества, принуждаемого, таким образом, выбирать меньшее из зол. Подобный сценарий позволяет по-новому взглянуть, к примеру, на усиление спецслужб и ограничения прав граждан в США после событий 9/11. В самой же России такая ослабевшая, но жесткая государственность не допускает развитие очагов глобализации по этически положительному сценарию.
Как видим, этот вариант, несмотря на его сложность и, как может показаться некоторым читателям, экзотичность - тем не менее, тоже объясняет сочетание агрессивной внешней политики Кремля и деградацию российской культуры, включая науку и образование..
Да, картина сложна. Ведь я привел только два из возможных вариантов, причем в очень кратком и упрощенном виде. Но я не могу настаивать ни на их полной адекватности реальности, ни даже на приблизительной оценке степени их вероятности.
Поскольку смиренно осознаю степень своего политологического невежества. Я тоже знаю хорошо лишь то, что ничего не знаю.
