Проблема и парадокс публичного urbi et orbi высказывания в том, что разговор возможен только с конкретным "Ты", но не с множественным обезличенным и объективированным "вы".

Единое, Иное и этика "разных вселенных"

Единство апофатично и предполагает Иное. Без Иного Единое не абсолютно, ограничено и подразумевает исключение. Поэтому Единое не может мыслиться как замкнутая законченная система. Универсализации не могут быть запрещены, но следует предположить, что Единое/Иное допускает континуальное множество универсализаций, не находящихся в иерархическом соположении. Единое/Иное приоткрывается в апофатическом внедискурсивном мистико-этическом созерцании, которое не позволяет выстроить рассудочный иерархический "порядок вещей". Универсальное не тотально, поскольку распахнуто в Мультиверс, который можно мыслить единым в пространстве свободы и открытости всех его незамкнутых единств Иному. Замкнутое единство - оксюморон, симулякр, лжеединство. Иное, не открывающееся Единому - просто абстрактное Чужое, квинтэссенция ксенофобии, образ непознаваемого апофатического врага.

Из единства/инаковости Единого/Иного выявляется этическая максима: никогда не следует предполагать, что Другой един со мной в известном мне "порядке вещей" - и никогда не следует предполагать, что между мной и Другим нет и не может быть никаких мостов. Вселенные разные - но есть окошко соприкосновения, хотя бы в виде точки. Абсолютно сверхтекучая субстанция даже и через точку сделает возможной мгновенную и совершенную коммуникацию. Но, как и в подавляющем большинстве других этических коллизий (впрочем, возможно, что все они родственны вышеизложенной), я могу прикладывать эту максиму только к самому себе, но не к Другому.

Фуко и "объединительная паранойя"

"Тотализирующая объединительная паранойя" (Фуко) - от нее часто пытаются избавиться, впадая в паранойю различения, оборачивающегося навязчивым размежеванием. И напрасно тешить себя надеждой, что размежевание таит в себе благородную шизофрению. Ращепление объединяет в рамках одного индивида два "субсознания", две субличности, размежевание же отторгает одну из них и находит свою паранойю в локальном единстве, которое только и может вырождаться в тоталитаризм - в отличие от последовательно проведенной универсализации, подразумевающей единство самого Единого и Иного. Такое универсальное единство не тотально замкнуто, но принципиально открыто, непрерывно трансцендирует себя в иное, становясь сингулярностью, обладающей бесконечной скоростью. Объединение тотализирует только в том случае, если до того и параллельно имеет место процесс размежевания, формирующего квазиединства со все большим числом исключенных элементов. В зависимости от того, насколько велика энергия размежевывающего коллапсирования, может образоваться либо черная солипсическо-конспирологическая дыра схлопывающегося в себя эго, либо нейтронные звезды и белые карлики, вырожденный газ единообразного локального тоталитаризма (каковы были сталинский СССР и Третий рейх). Такой тоталитаризм представляет собой не единство, но атомарный коллективистский унифицированный солипсизм, который по сути ничего и никого не объединяет - за неимением субъектов соединения. У тотального нет Иного. Таким образом, объединение может быть тотальным в случае аппроприации Иного без самотрансцендирования. В результате, разумеется, обретается лишь симулякр Иного - и, следовательно имеет место лишь симуляция объединения, достигаемого попыткой тотального исключения и уничтожения Иного, объединения с которым не произошло и не подразумевалось. Унификация vs синтез.

Фуко связывает путем перечисления "разделение на части" и "пирамидальную иерархизацию". То есть разделение на части не является синонимом различения, но напротив, влечет за собой иерархический тоталитаризм. Тоталитаризм предполагает именно разделение. Единство в тоталитаризме достигается путем подчинения и подавления, но не открытостью к Ты-Иному, в которой отсутствует иерархия.

Таким образом, Фуко, с именем которого связывается identity politics, ставит под сомнение интерсекционализм еще до появления последнего в интеллектуально-социальном пространстве.

Интерсекционализм постоянно обнаруживает себя разделенным, полным локальных внутренних конфликтов ситуативным псевдосоюзом "исключенных", которые пытаются исключить те группы, которые более не являются коллективными подавляющими акторами. Если "белые мужчины" окажутся исключенными, то интерсекционализм просто повторит печальную историю ранних русских евразийцев, вдохновитель которых (Николай Трубецкой) предлагал попросту уничтожить "романо-германцев".

Исключить следует само исключение (выбрасывание за пределы), а не тех, кто совпадает с прежней оппрессивной группой по внешним идентификационным параметрам.

Вопрос же об исключении тех, кто продолжает практики исключения, остается открытым. Та самая "толерантность/нетолерантность к нетолерантным". Толерантность к нетолерантным (продолжающим использовать стратегии исключения) в пределе приводит к простому перевороту ситуации - когда бунт рабов приводит не к отмене рабства, а лишь к простой перемене мест рабов и рабовладельцев, оставляя системы подавления без существенного изменения.