Один из основных недостатков антибольшевистского дискурса во времена перестройки и постсоветской России - проповедь так называемой “жизни для себя”. Идея служения идеалам скомпрометировала себя, поскольку идеалы оказались фальшивыми, симулятивными, марионеточными, бутафорскими. В результате в качестве идеального состояния был утвержден эгоистический цинизм. “Тщательно пережевывая пищу, ты помогаешь обществу”. Как нельзя кстати оказались отвлеченные доктрины экономистов типа Фридмана, не то “неолибералов”, не то “неоконов”, согласно которым, лучшее, что ты можешь сделать для общества - стремиться к максимизации собственной прибыли.
Проповедники “жизни для себя”, однако, игнорировали тот момент, что общество в СССР не было коллективистским - напротив, оно было глубоко атомизированным. Шестеренка не служит интересам набора деталей, из которого состоит машина. Она вообще ничему не служит, а точнее - служит только внешним образом, не обладая субъектностью. Общество именно в той степени является обществом, а не контингентом особей, в какой состоит из свободных индивидуумов, добровольно кооперирующихся. Контингент особей как целое, если и служит чему-то, то не благу этого целого, а чему-то внешнему по отношению к себе, причем отнюдь не божеству и не эволюции - а тем, кто вместе с властью присвоил себе функцию глаголания от лица божества, глашатая, транслирующего массам божеские и/или природные законы. Энтузиазм, подогреваемый репрессией, фальшив. Именно в условиях господства фальшивого энтузиазма и воспитывается в итоге атомизированный эгоист, стремящийся к корыстным эгоистическим целям - и “общественное” становится эвфемизмом либо для прямого принуждения, либо для коррупционных отношений. В такой системе слово “коррупция” означает скорее “порчу” вертикали принуждения, а не разложение горизонтальных общественных связей - отсюда поговорка, что хуже коррумпированного тоталитарного режима может быть только НЕкоррумпированный тоталитарный режим. Отсутствие не патронируемых сверху горизонтальных объединений - объединений равных индивидуумов - и есть отсутствие “общества”. В пределе каждая особь в симулирующем “общественность” контингенте находится в своего рода одиночной камере - и сообщаться может только с тюремщиками.
И вот атомизированному индивиду на выходе из жесткой системы контроля и подавления - стимулировавшей именно атомизацию, а отнюдь не коллективизм - предлагается то, чем он занимался в этой фальшиво коллективистской системе и раньше. А именно: “жить для себя”. Что означает и к чему ведет такой призыв в условиях отсутствия гражданского общества и его институтов? Понимали ли призывавшие, что возникновение и функционирование гражданского общества попросту невозможны в том случае, если подобный эгоистический манифест достигает цели и утверждается в сознании критической массы не обученных критическому мышлению социальных атомов?
Естественно, что “жители для себя” так и не стали гражданами. И, как следствие, якобы дарованные им “гражданские права” оказались не более, чем симуляцией, филькиной вольной грамотой, над которой хохочут рабовладельцы и работорговцы. “Освобожденный” контингент не смог превратиться в общество. Особи не научились быть свободными, поскольку ни равенства, ни братства псевдосвобода эгоиста не предусматривала - в эгоистической псевдосвободе могут существовать только господа и рабы.
Ненависть к “социальному” привела не к свободе, а к новому старому рабству. Неспособные к самоорганизации овцы оказались не на вольных пастбищах, а в очередном загоне. Гражданское общество возникает только в ситуации свободного стремления к общему благу, понимание которого возникает на основе горизонтально-сетевого консенсуса.
Стремление к общему благу предполагает именно критический анализ всего, транслируемого властью. Сопротивление власти, которая разлагает социум на атомы в интересах подавления и контроля, является реализацией стремления к общему благу - а не “антиобщественным действием”, как то пытается подать власть, симулирующая общественный договор. Действенное сопротивление возможно только в атмосфере взаимовыручки, взаимопомощи, сотрудничества друг с другом, а уж потом - с позиции силы, которую представляет собой гражданская ассоциация - с “администрацией”.
Могут сказать, что самоотверженные рыцари-идеалисты, приходя к власти, сами становятся тиранами-драконами. Такое случается - когда возникает иллюзия, что структура подавления может быть “нашей”, когда люди доверяют ей бесконтрольно действовать как бы от своего имени, надеясь, что “теперь-то все само собой пойдет как надо”. Не пойдет. Гражданское общество - это постоянный социальный активизм, социальное горизонтальное взаимодействие, препятствующее тенденциям социального закрепощения и коррумпирования. Любое государство, если в нем этот социальный активизм прекратится, в кратчайшее время станет государством фашистским, государством тоталитарным.
Именно этот процесс мы в очередной раз и наблюдаем. И не Путин является его инициатором. Путинизм является - помимо прочего - следствием циническо-эгоистических установок, игнорирующих “общественное”, формирующих презрительное отношение к любому альтруизму. Установок, свойственных не свободному гражданину, а блатарю в жестко иерархизированной криминальной группировке.
Да, говоря об “отечестве” - а шире, об общем благе - многие имеют в виду “ваше превосходительство”. “В нашей стране все во благо человека - и я знаю этого человека”. Однако могущее возникнуть - в связи с наличием симуляций - отвращение к самой идее общего блага подобно стремлению вылечить головную боль с помощью гильотины. Логическим следствием эгоистического отрицания “общественного” является именно путинизм с такими столь характерными для него оценками свободной социальной активности, как “все проплачено” и “они просто пиарятся”. Хваленый эгоистический цинизм “свободных индивидуалистов-волков” легко и быстро, как выяснилось в очередной раз, конвертируется во “всецелое выражение принужденного восторга” при лицезрении господина.
Не надо путать “общее благо” и “ваше превосходительство”. Не надо забывать, что “республика” - это именно “общее дело”. Именно наличие этого “общего дела” и совместные действия во имя “общего блага” и позволяют личности быть свободной, иметь индивидуальное пространство, пространство выбора, пространство приватности. Отказ от общего уничтожает и личное, порождая атомизированное безличное. Как общее, так и личное в рабстве упраздняются. У раба нет ни индивидуальности, ни общества.
Эгоистический циник неизбежно приходит к мысли, что избавить его от плохого господина может только господин хороший. А в целях спасения от социального хаоса такой циник готов согласиться и на так себе господина. И так будет до тех пор, пока цинизм в отношении социального не будет преодолен. Поскольку свобода возможна только в дружеском, дружелюбном взаимодействии, в открытости такому же свободному и самоценному Другому. Такая открытость и порождает настоящее, а не симулятивное общество. И эта же открытость превращает атом в личность.
