Хайек
1. Утверждает, что экономическое планирование ведет к тоталитаризму. Но мы знаем обратные опыты - когда тоталитарные партии приходили к власти и развивали планирование. Но у нас нет исторических примеров, как планирование приводило бы к тоталитаризму.
2. Говорит, что планирование губит инициативу, сковывает. Но то же можно сказать и о законодательстве западных стран со склонностью подчиняться законам.
Стр.32
Видит те же симптомы, что и в Германии. "Решимость сохранить организационные структуры, созданные в стране для целей обороны, чтобы использовать их впоследствии для целей созидания". Передергивает. Типа, то же презрение к либерализму XIX века. Считает, что причина фашизма и нацизма - предшествующие социалистические тенденции. И фашизм - не реакция на них, а продолжение.
Считает, что социализм ведет к фашизму, а противостояние между ними - это внутрисоциалистическая грызня.
"Нацистский лидер, назвавший ... контрренессансом, возможно,сам не понимал, насколько он был прав". Не подозревал? Хайек как раз не понимает степень сознательности этого отрицания.
Говорит, что при социализме исчезает терпимость. Но Скандинавия не подтверждает этот тезис. Ренессанс связывает с развитием коммерции.
Отсутствие логики. Сначала говорит, что диктаторские режимы препятствовали распространению знания и применении знания в промышленности. Потом говорит, что экономическая свобода сделала возможным расцвет знания. Но очевидно, что сначала была достигнута политическая свобода, а расцвет знания и экономическая свобода оказывается вторичной. Совершенно непонятно, откуда берется по Хайеку экономическая свобода. Чем она порождена и каковы ее причины. Проблема курицы и яйца. А как насчет феноменов "рыночных диктатур"? Кто покровительствовал наукам и искусствам в Италии - купцы или все же правители типа Лоренцо Медичи?
Стр.42.
Непонятно, почему "процесс начал приносить выгоду всем классам". "Люди получали возможность удовлетворять свои потребности, диапазон которых непрерывно расширялся". Люди уже не хотели мириться с темными сторонами жизни, поэтому и всем классам польза. Очень туманная логика.
Считает, что либерализм н е может стать набором догм и правил. Непохоже - если говорить о последователях Хайека.
Но считает, что ничто так не повредило либерализму, как твердолобое отстаивание принципа laissez-faire.
Органическая метафора. Общество - растение, либерал - садовник. Но это не просвещенческий, а романтический взгляд.
За регулирование денежной системы и контроль монополий.
Сильный аргумент Хайека - что прогресс есть порождение свободы, но с течением времени стал восприниматься как нечто само собой разумеющееся, что прогресс возможен и без свободы. Но все же он принимает необходимость регулирования - вопрос, в каких именно сферах.
Считает механизм рынка анонимным и безличным.
Замечу, что "капитализм" и национализм вовсе не противоречат друг другу.
Была ли свобода торговли инструментом, который использовала Британия для своих внешних побед, навязывая слабым заведомо проигрышное соревнование?
Говорит, что социалисты путают свободу с властью и богатством. А сам Хайек не путает? Свобода предпринимательства может принести богатство. И для наследника свобода предпринимательства больше, чем для человека с нулевой исходной суммой. Короче, передергивание. Нищета никак не способствует выработке позициии, подобной хайековской.
Софистический аргумент о том, что социалисты и фашисты конфликтовали по причине своей похожести. Так можно сказать тогда вообще о любом конфликте, хоть арабо-израильском, хоть советско-американском. Опровержение: социалисты не шли в черносотенцы в Россиии наоборот. У итальянскихже и особенно немецкихкоммунистовперед глазамм был СССР, и германские коммунисты были уже не социалисты, а сталинисты.
Забавно. По Хайеку, Гитлер ненавидел либералов, но когда он пришел к власти, их уже не было в Германии, потому что там победил социализм. Это Генденбург, что ли? Но он себя социалистом не называл. Тогда нельзя использовать аргумент "они сами себя называли соцмалистами".
57 стр. Хайек признает, что социалистическое планирование может применяться для различных целей. Далее он пребполагает, что социализмом, возможно, правильнее называть цели ( хорошие). А методы - коллективизмом. Но далее он делает логический кульбит и объявляет социализм одной из разновидностей коллективизма. Что, цели суть разновидность средств? ;-) А далее говорит,что социализм есть частный случай коллективизма.
Стр. 59. "Несогласие с таким пониманием планирования не следует путать с догматической привеженностью принципу laissez-faire. Либералы говорят о необходимости максимального использования потенциала конкуренции для координации деятельности, а не призывают пускать вещи на самотек".
Считает, что "конкуренция - лучший способ управления деятельностью индивидов". Но указывает, чтоо если нет способов создать эффективную конкуренцию, надо использовать другие методы. Но вопрос, замечу я, в демаркации между самотеком и эффективной конкуренцией, а также между различными трактовками конкретных ситуаций - удалось создать эффективную конкуренцию или нет. И кто является аррбитром, проводящим демаркацю.
Говорит, что в конкуренции меньше насилия. Но его еще меньше в ненасильственном сотрудничестве, а коллективизм Хайек отрицает как таковой.
Пишет, что должна быть свобода продавать и покупать все, что может быть продано или куплено по любой цене. И производить и продавать можно все, что может быть произведено и продано. Должны быть равные основания доступа к отраслям. Нельзя контролировать цены и количество товаров. Однако Хайек за ограничение вредных производств, за контроль над продолжительностью рабочего дня, за санитарные нормы. Главное, чтобы для всех равные правила. Но тут опять вопрос в демаркации. Какой уровень норм? Что такое "вредное"? Совместима конкуренция и с широкой сетью социального обслуживания, говорит Хайек. И я перестаю понимать, почему его цитируют сторонники урезания социалки.
Вопрос - а если конкуренция навязывается законами в тех сферах, где нет ни конкуренции, ни прямого принуждения?
Считает, что законодательство о корпорациях и патентах мешают конкуренции. Интересно, что он имеет в виду? )
За дороги, экологию - считает, что кокуренции не место там, где можно договориться о выплате ущерба.
Я же добавлю, что уход от конкуренции нужен в зонах экзистенциальной тревоги, к которым относится медицина и образование. У меня нет возможности выйти на рынок университетов. И еще природные ресурсы и земля, где никак не может быть обеспечен павный конкурентный доступ. Земля кончилась.
Еще не в тему - о ложности довода, что североевропейские страны гомогенны, а потому более склонны к солидарности. Он вообще какой-то расистский. Написать надо об этом.
Стр. 62. "Таким образом, перед государством открывается довольно широкое поле деятельности. Это и создание условий для развития конкуренции, и замена ее другими методами регуляции там, где это необходимо, и развитие услуг, которые, по словам Адама Смита, "хотя и могут быть в высшей степени полезными для общества в целом, но по природе своей таковы, что прибыль от них не может окупить затрат отдельного лица или небольшой группы предпринимателей".
По Хайеку, необходимо предотвращение обмана и мошенничества, а также злоупотребления неосведомленностью. И он считает, что пока законодательство очень плохо обеспечивает эти защиты.
Хайек против корпоративной формы экономики, в которой невисимая монополия занимается планированием. Потребитель отдается на милость промышленных монополий.
А что Хайек думает о колониализме и его роли в развитии капитализма, о принципиальной экстенсивности капитализма, который вырождается в союзы монополий, когда все рынки захвачены? В этих условиях конкуренции больше нет, по его логике, и нужно вводить "иные методы".
"Планированние и конкуренция соединимы лишь на пути планирования во имя конкуренции, но не на пути планнирования против конкуренции". И далее пишет о хорошем планировании, необходимом, но что он вынужден отдать это слово своим оппонентам. Что есть планирование, необходимое для повышения эффективности конкуренции.
Способствует ли технический прогресс монополизации?
Стр. 66. Внимание,Хайек считает плохим не только наличиев отрасли только одной, но и нескольких фирм- гигантов! Но на вопрос о техническом прогрессе и дешевизне продукции крупных предприятий никак не ответил. Сказал, что техпрогресс не при чем, что всему виной тайные сговоры при участии правительства - и все. Всегда без примеров.
Против гигаантских монополий, картелей и синдикатов.
Почему-тоХайек ничего не говорит о Великой Депрессии и ее роли в усилении планирования и т.д. Он не увидел кризиса? У него были другие решения?
"В общественном развитии нет ничего неизбежного, и только мышление делает его таковым". Это и против идеи магистрального пути, и против идеи самого Хайека, что планирование все съест. Да и планирование у него может быть "во имя конкуренции". Как отличить то, что во имя конкуренции от того, что не во имя ее? Дайте критерии, поскольку политики могут быть демагогами и симулянтами.
Техпрогресс порождает проблемы, неразрешимые без планирования? Это, по Хайеку, частично так. Особенно в большом городе, проблемы, связанные не неравномерностью расселения людей в пространстве. Коммунальные услуги и т.д.
Никакой предприниматель, по Хайеку, не должен иметь возможности контролировать цены. Но: а сговоры?
Призывает отказываться от принудительного планирования, даже если от него в этой отрасли будут очевидные материальные выгоды всему человечеству - типа, введение будет хорошо работать, если им будут пользоваться все или почти все. Есть спорный момент. Сам Хайек ранее говорил о "вредности производства". Уголь вреден, но он же говорит, что не стоит из-за выгод отказываться от угля. А если не из-за выгод?
Стр. 76. Коллективизмом называет "сознательную организацию производительных сил общества для выполнения определенной общественной задачи".
Стр. 78. "Мы не исходим из того, что человек эгоистичен и себялюбив, что нам часто приписывают". "Коллективная деятельность ограничивается сферой действия общей цели".
"Когда государствоначинает осуществлять прямой контроль в той области, в которой не было достигнуто общественного соглашения, это приводит к подавлению индивидуальных свобод".
За усиление местного самоуправления.
"Чем больше государство планирует, тем труднее становится планировать индивиду".
Хайек полагает, что планирование способствует регрессу общества от договора назал к статусу.
Стр.95. "Формальное равенство перед законом несовместимо с любыми действиями правительства, нацеленными на обеспечения материального равенства различных людей, и всякий политический курс, основанный на идее справедливого распределения, однозначно ведет к разрушению правозаконности". Но ведь он только что сказал, что распределение создает статусы, то есть неравенство. Тогда надо говорить о неравенствах и равенствах разного типа.
Хайек говорит о недемократичности планирования, но ничего не говорит о монополии правил. Он против "справедливости", но почему он не говорит о том, что правила могут быть разными и давать приоритет тем или иным группам? Кто кому должен уступать дорогу, велосипедист или машина?
Хайек против забастовочных пикетов, считая, что вот тут государство бездействует не по делу.
Как Хайек собирается предоьвращать конвертацию богатства во власть? Как предлагает защитить общество от коррупции? Просто призывом не коррумпироваться?
Стр. 101. Ущемление прав национальных групп в Германии не есть следствие планирования, тут Хайек неправ. Как насчет Британии или США в XIX веке?
Стр. 114. Хайек сомневается в "неизбежности" института наследования.
В 1941 году 10% в США получали 30% национального дохода.
Понятно, что Хайек был вынужден сделать цитированные мной оговорки о мешательстве государства, связанном с общественной пользой. Но затем он критикует это понятие - и непонятно, где и как проводить демаркацию. Хайек гговорит, что планирование создает статусы и привилегии. Но их создает любое даже достаточно формальное законодательство. Даже правила дорожного движения, на которые любит ссылаться Хайек, пропитаны статусностью, непрерывно ее создают и меняют, если меняются сами. Можно посмотреть на статусы конников, пешеходов и автомобилистов. А как насчет ширины тротуаров, проезжей части и велодорожек? А как насчет количества пешеходных переходов и светофорного времени? Законы меняются - и меняются правила. Запретили работоргоалю - и что делать работорговцу, бывшему ранее лояльным гражданином? Хайек говорит, что планировщик может стать диктатором. И что демократический социализм есть миф, поскольку планировщик найдет способы обратить выборы в свою пользу. Но в итоге все упирается в этику и наличие гражданского общества. Ведь слабое маленькое правительство может быть коррумпировано крупным бизнесом, куплено им, может стать марионеточным, но при этом диктаторским. Только этика может предохранить правителя от желания стать диктатором или коррупционером. И только развитое гражданское общесво может поставить таким желаниям элит внешние ограничения. А если власть и могущество крупного бизнесамзашкаливают, у гражданского общества просто не оказывается материальных средств борьбы. И даже наличие целого слоя крупнейших игроков не предохраняет гражданское общество от деградации, поскольку, соперничая в своей лиге, все крупные игроки заинтересованы не только в победе в этй лиге, но и в том, чтобы никакая другая лига и никакой другой вид "спорта" не смог их потеснить с позиций контроля. Контроль возможен и в этой позиции. Он возможен и вне планирования. Они могут контролировать СМИ и подавлять независимые СМИ столь же успешно, как и планировочные правительства. Могут точно так же менять правила игры и трактовать имеющиеся в свою пользу. Возьмем сферу юриспруденции. Какие шансы у рядового гражданина выиграть у корпорации, если сфера адвокатуры - частная? Правила настолько сложны, что без помощи экспертов в них разобраться невозможно. В этой ситуации богатый получает преимущество над бедным, поскольку нанятые им эксперты истолкуют правила, практически неизбежно противоречивые, в его пользу. Хайек против всесилия экспертов? Но те самые правила движения разрабатываются не парламентами, а экспертами. И набор школьных дисциплин, необходимых для получения сертификата, не утверждается на референдумах. И сам институт представительной демократии изолирует рядового гражданина от дел управления. Хайека беспокоят эксперты - а политики, ставленники элит, его не беспокоят? Никаких праймериз тогда не было, а в Европе нет и сейчас. Хайек критикует сторонников планирования в том, что они идеализируют свою идею - но он точно так же идеализирует свою, говоря фактически о рынке и конкуренции как о сферическом коне в вакууме. И совершенно непонятно, как согласовывать процитированные мной его оговорки с его основным месседжем. Оговорки просто разрушают весь его нарратив, после них возможны только бесконечные споры о демаркациях между допустимыми и недопустимыми вмешательствами государства. Между хаосом войны всех проиив всех и диктатурой нет среднего пути, который можно было бы прочертить, создав свод формальных правил. Выход только в повышении этического уровня.
Стр. 129. К вопросу о пособиях и минимальной оплате труда. "Надо с самого начала различать два рода защищенности: ограниченную, которая применима для всех, и потому является не привилегией, а законным требованием каждого члена общества, и абсолютную защищенность, которая в свободном обществе не может быть предоставлена всем и не должна выступать в качестве привилегии. […] Речь идет, во-первых, о защищенности от тяжелых физических лишений, о гарантированном минимуме для всех и, во-вторых, о защищенности, определяемой неким стандартом, уровнем жизни, о гарантированном относительном благополучии какого-то лица или категории лиц. Иными словами, есть всеобщий минимальный уровень дохода и есть уровень дохода, который считается "заслуженным" или " положенным" для определенного человека или группы. Мы увидим в дальнейшем, что защищенность первого рода может быть обеспечена всем, будучи естественным дополнением рыночной системы..." - и далее.
Хайек допускает парадокс. Причем неявно. Интнрнационализм он считает порождением индивидуализма. И гуманизм тоже. Но интернационализм при этом имеет коллективистский, а не конкурентный компонент. Он не укладвается в жесткую хайековскую оппозицию коллективизма и конкуренции. Эту тему надо бы подробно развить. О жесткой этой оппозиции.
"Для всех коллективистов вообще характерно почитание власти". Это высказвание выводит за рамки того, что Хайек называет коллективизмом, всех анархистов и либертарных левых. При этом считает Рассела социалистом, "который работает в русле либеральной традиции" и причисляет его к индивидуалистам, "для которых власть всегда выступала как абсолютное зло". Противопоставляет Расселу "последовательных коллективистов". Значит, бывает индивидуалистический социализм? Какая-то тут путаница у Хайека. Говорит, что власть в либерализме рассредоточена среди многих. Но рост крупного капитала уменьшает эту рассредоточенность, даже если государство, декларирующее либерализм, якобы не вмешивается в дела бизнеса. Идеология либерализма используется в итоге именно для концентрации власти. А неолибералы или неоконы говорят об эффективности, а не о свободе. И в том становятся аналогичны тоталитаристам в том, что эффективность ставят превыше свободы. Причем эффективность тут идеологема, прикрывающая власть немногих, которые еще и не хотят нести ответственность, которую предполагает власть. Элиты становятся синдикатом с "ограниченной ответственностью". Хайек говорит, что крупные компании не договариваются о совместных действиях и конкурируют. Но следует ввести понятие ограниченной конкуренции - среди партократов тоже была конкуренция. Однако интересы группы объединяют кокурирующих. И кокуренция оказывается ограниченной интересами группы в целом. "Нью-Йорк Таймс" и "Вашингтон пост" конкурируют в весьма ограниченной области, как и мейнстрим-медиа вообще. Но эта конкуренция ограничена общими интересами истеблишмента. Хайек испоьзует еще одну жесткую оппозицию - резко разделяя политику и экономику. Он не понимает, что не только переход к плану, но и союзы ограниченно конкурирующих могут порождать жесткую власть? С жесткими нормами, которые не позволят влезть в их общество конкурентам - а если и позволит - то только если они играют по их жестким правилам, которые оказываются навязаны обществу самыми разнообразными способами? Как, кстати, обстоит дело в случае конкуренции за место в автобусе?
Хайек сравнивает фашизм и большевизм с религиозными экстатическими движениями. Но тогда, может быть, у коллективизма есть иные корни, кроме планирования?
Хайек цитирует - и говорит, что шансы этичного человека стать высокопоставленным в тоталитарном обществе такие же, как у добряка стать надсмотрщиком на плантации. Но ведь плантации были не в тоталитарном обществе. Однако в нем появилась та самая общая цель, которая почему-то не ведет к тоталитаризму. Общая цель - искоренить рабство и не допускать его впредь. Плантаторы были недовольны. Противоречие. Хайек как будто не видит, что у либералов тоже есть и общие цели, и идея общественного блага. Как насчет экологических идей?
Стр. 163. "Осуждение любой деятельности, не имеющей очевидной практической цели, соответствует самому духу тоталитаризма. Наука для науки или искусство для искусства равно ненавистны нацистам, нашим интеллектуалам-социалистам и коммунистам. Основанием для всякой деятельности должна быть осознанная социальная цель". Однако приземленный прагматизм характерен и для конкурентных моделей. Возможно, что кризис гуманитарных наук связан с отказом от вэлфер стейт - люди просто из соображений выживания не идут в гуманитарную науку. А гений -гуманитарий может существовать только при наличии массы людей, занимающихся гуманитарной наукой. Может быть, кризис гуманитарного знания был частью социальной инженерии, напрвленной на то, чтобы люди меньше знали о самих себе и больше о гаджетах. В результате, впрочем, нишу заполняет часто вполне рыночный нью-эйдж. Превращение университетов в корпоративные машины просто не оставляет места для экспертизы. Это попытка фактически ликвидировать университетскую корпорацию. Вопрос - как именно поддержать развитие наук и искусств? Гуманитарное знание может просто существовать за счет basic incom, который позволит жить в гуманитарных коммунах, которые смогут сами принимать к себе новых членов.
Конкуренция может способствовать росту цен - за счет огромных расходов на рекламу. Причем улучшается не качество товара, а продвигается образ товара.
Не в тему. Проблема свободы и безопасности имеет некие сложности. Допустим, изобретен универсальный синтезатор химических веществ. Как бытьс отравляющими веществами? Особенно сильнодействующими? Драма человечества,пошедшего по пути развития техносферы в том, что может быть изобретено средство, позволяющее уничтожить в перспективе и весь мир, причем это средство окажется легко воспроизводимым. И в этом случае свобода окажется под огромной угрозой. В целях безопасности может возникнуть диктатура, блокирующая и свободную мысль, и - ограниченно - технический прогресс. Вопрос - может ли вообще существовать высокотехнологическая цивилизация, не ограничивающая технический прогресс, в которой хотя бы у некоторого количества индивидуумов существует жажда уничтожения, в том числе и уничтожения цивилизации, или даже целых фрагментов реальности. Впрочем, идея иллюзорности мира или мультиверса тут могут помочь. Кстати, тут вспоминаются индийские мифы об аскетах, грозящих испепелить мир своей медитацией. Но, может быть, этический уровень цивизации, почувствовавшей возросший уровень ответственности, будет расти? Выход - только одновременность объединения мира и победы людей доброй воли. Тут мы имеем драму реальности, в которой есть распад. Верю, что существует реальность, которую нельзя захватить или уничтожить. Либо повышение уровня сознания людей, либо диктатура с распадом. Проблема "кнопки", на которую может нажать и обезьяна - вот проблема технологической цивилизации. Проблема контроля за опасными кнопками.
Стр. 166. Очень хорошо пишет о застое и упадке мышления в тоталитарных обществах. О неверной трактовке процесса развития разума у тоталитаристов - тоже очень хорошо. "Парадоксальным образом, коллективистская доктрина, выдвигающая принцип "сознательного" планирования, неизбежно наделяет высшей властью какой-либо индивидуальный разум, в то время как индивидуализм, напротив, позволяет понять значение в человеческой жизни надиндивидуальных сил. Смирение перед социальными силами и терпимость к различным мнениям, характерные для индивидуализма, являются тем самым полной противоположностью интеллектуальной гордыне, стоящей за всякой идеей единого руководства общественной жизнью".
Стр. 188. Хайек цитирует "Измену клерков" Жюльена Бенда. "Положение, согласно которому история подчиняется научным законам, особенно рьяно поддерживают сторонники деспотизма. И это вполне естественно, поскольку такой взгляд позволяет исключить две вещи, им особенно ненавистные, - свободу человека и значение личности в истории". Очень спроное и противоречивое утверждение.
В целом Хайек против идеи "научно организованного общества" и допуска ученых во власть. А как насчет экономистов? Их можно? Или они не ученые?
Хайек цитирует книгу Уоддингтона "Научный подход". Справедливо критикует. Уоддингтон писал: "Наука может выносить нравственные суждения о человеческом поведении […] Ученому трудно говорить о свободе, в частности, потому, что он не убежден, что такая вещь вообще существует". "Наука признает" некоторые виды свободы, " но свобода, которая заключается в том, чтобы быть непохожим на других, не обладает научной ценностью". Зыбкие гуманитарные представления". Уоддингтон верит в неизбежные тенденции, постигать которые - задача науки.
Стр. 190. "Главными движущими силами, ведущими наше общество к тоталитаризму, выявляются две большие социальные группы: объединения предпринимателей и профсоюзы. Быть может, величайшая на сегодняшний день опасность проистекает из того факта, что интересы и политика этих групп напрвлены в одну точку. Обе они стремятся к монополистической организации промышленности и для достижения этой цели часто согласуют свои действия. Это чрезвычайно опасная тенденция. У нас нет оснований считать ее неизбежной, но если мы и дальше будем двигаться по этой дороге, она, без сомнения, приведет нас к тоталитаризму. Движение это, конечно, сознательно спланировано главным образом капиталистами - организаторами монополий, от которых тем самым и исходит основная опасность. И отнюдь не снимает с них ответственности тот факт, что целью их является не тоталитарное, а скорее корпоративное общество, в котором отдельные отрасли будут чем-то вроде относительно независимых государств в государстве. Но они недальновидны, как и их немецкие предшественники, ибо верят, что им не только будет позволено создать такую систему, но и управлять ею сколько-нибудь длительное время. Никакое общество не оставит на волю частных лиц решения, которые постоянно придется принимать руководителям таким образом устроенного производства. Государство никогда не допустит, чтобы такая власть и такой контроль осуществлялись в порядке частной инициативы. И было бы наивно думать, что в этой ситуации предпринимателям удастся сохранить привилегированное положение, которое в конкурентном обществе оправдано тем фактом, что из многих, кто рискует, лишь некоторые достигают успеха, надежда на который делает риск осмысленным. Нет ничего удивительного в том, что предприниматели хотели бы иметь и высокие доходы, доступные в условиях конкуренции лишь для наиболее удачливых из них, и одновременно - защищенность государственных служащих. Пока наряду с государственной промышленностью существует большой частный сектор, способные руководители производства, будучи в защищенном положении, могут рассчитывать и на высокую зарплату. Но если эти их надежды и сбудутся, быть может, в переходный период, то очень скоро они обнаружат, как обнаружили их коллеги в Германии, что они больше не хозяева положения и должны довольствоваться той властью и тем вознаграждением, которые соблаговолит дать им правительство".
Прекрасная, очень интересная цитата. Хайек был совершенно прав относительно главного источника угрозы - это крупный капитал. Который желает сохранить и упрочить власть и доходы, при этом сократив или вообще сняв риски - тем самым теряя моральное право на привилегированное положение в обществе. Одеако Хайек полагал, что им это не удастся. Но им это удалось, и общество это позволило. Почему позволило? Во мнтгом благодаря искусной маскировке. Вплоть до того, что сама эта работа Хайека использовалась как прикрытие. Именем Хайека сворачивали вэлфер стейт. Проводили приватизацию - однако в результате приватизации усиливался крони-капитализм. Монополии раздражают общество - значит, они должны быть скрытыми. Они вроде и не монополии - но не несут рисков, "too big to fail". "Золотые парашюты" и тому подобное. Олигархия. В олигархии есть противоречия и внутренняя конкуренция - но она патологична. Причем огромное количество информации о механизмах принятия решения, полагаю, скрыта от общества. Ситуацию сложно даже описать. Государство оказалось, с одной стороны, куплено, а с другой - теперь просто неуместно говорить о разнице между государством и крупным бизнесом. Разговор о налогах и спор о них становится симулятивным. Обществу предлагается иллюзорный псевдовыбор. Низкие налоги или высокие - просто приманка для организации фальшивого соревнования на выборах. Как сделать выборы безопасными для истеблишмента - вот вопрос, который решает истеблишмент. Большое или малое правительство в этой ситуации - тоже симулятивный ход. Если оно малое - то его функции просто передаются крупным корпорациям, оставаясь по существу в руках того же круга лиц. Остальное - просто манипуляция типа "мы слишком много тратим на правительство". Под знаменем свободного рынка, низких налогов и малого правительства шла тоталитаризация. Количество миллиардеров сокращалось, но состояние оставшихся росло. И так по другим слоям. Выделение крайне узкого слоя элиты, принимающей решения и имеющей возможность контролировать парламент. Роль парламента должна быть усилена, чиновничество же и крупный бизнес ослаблены одновременно. В реальности истеблишмент не желает ни малого правительства, ни свободного рынка. Он желает упрочения своего положения и усиления контроля. Заметим, что обвинения в адрес Сандерса, что его "социализм" приведет к планированию и социализму советского типа, совершенно абсурден. Хайек указывает на опасность огосударствления таких монополий или, как в нашем случае криптокартелей и криптосиндикатов. Сандерс же предлагает нечто обратное национализации банковского сектора. Он предлагает демонополизацию, разбиение этих криптомонополий. "Спасайте капитализм - выбирайте Сандерса". Олигархия же как раз нашла для себя едва ли не оптимальную конфигурацию. Она не хочет появления диктатора, нынешняя ситуация позволяет осуществлять что-то типа коллегиального управления. Формально нет ни диктатуры, ни монополий. Но контроль усиливается, регламентов масса, а маргинализация интеллектуалов позволяет не запрещать свободную мысль. Планы истеблишмента от наличия свбоды мысли в итоге не страдают, так как интеллектуалы в новой ситуации просто неспособны повлиять на общество, погруженное в спектакль. Мейнстримные СМИ заглушают голос умников-маргиналов. Но с Сандерсом вышел прокол. В пространство обсуждения вышел стержневой вопрос - вопрос о природе истеблишмента. Истеблишмент медийно накачивает Трампа, ожидая победы Клинтон. Можно ли назвать действия Голдман Сакс "частной инициативой". И насколько действие государства является действием именно государства? Само государство стало своего рода инструментом, поэтому нельзя сказать, что оно может позволить, а что - нет. Дихотомия государства и бизнеса стала весьма иллюзорной. Крупный бизнес перестал быть бизнесом в классическом смысле этого слова, а государство перестало быть государством - если только мы вообще можем говорить, что бизнесом, а не его симуляцией. Формальные государственные структуры вообще часто симулятивны. Императоры и сегуны. Симуляция может быть открытой - британская монархия. Скрытая же симуляция - когда речь идет о "народовластии". Народовластие истеблишмент желает симулировать -чтобы иметь возможность выставить фиктивный государственный аппарат в качестве игрушки для народа. Отсюда сеерые политики во главе щападных государств. А бывшие конгессмены или сенаторы становятся агентами крупного бизнеса в парламенте, профессиональными лоббистами. Истеблишмент - единая система, и он предлагает публике множество фиктивных бинарных оппозиций, чтобы ускользнуть от распознавания его игры, навязывать симулятивный дискурс, чтобы получить возможность играть в свою игру - построение несвободного глобального пространства.
Стр. 191. "Роковым является то обстоятельство, что капиталистам удалось заручиться поддержкой других общественных групп и с их помощью - поддержкой правительства. Эту поддержку монополисты получили, позволив другим группам участвовать в их прибылях, […] убедив всех в том, что монополии идут навстречу интересам общества".Хайек считает, что это стало возможным благодаря пропаганде левых сил. Но общество удалось запутать создав криптореальность. Теперь единственные левые - антитоталитарные левые. Тоталитаристы обильно представлены не по краям,аименно в центре. В мейнстриме, контролируемом дискурсмонгерами истеблишмента. Так называемые правые перехватили инициативу, стоя тоталитаризм, пропагандируя псевдосвободу.
"Нередко при этом меры, направленные против монополий, вели только к их укрупнению. Каждый удар по прибылям монополий, будь то в интнресах отдельных групп или гтсударства в целом, приводит к возникновению новых групп, готовых поддерживать монополии". Дележка прибылью с другими группами укрепляет монополии. Высокие зарплаты в монополиях - эксплуататорский грабеж по отношению к тем, кто не вовлечен в их деятельность.При этом Хайек считает, что если монополию нельзя раздробить, то лучше оставить ее в частных руках, а не передавать государству, которое он рассматривает как сверхмонополию. Тут спорно. Государство все же имеет элемент демократии, а потому не является игроком того же рода, оно в демократическом обществе диффузно и частично подконтрольно гражданскому обществу. А почему бы не передавать такое в общественное управление, при этом не делая частью государственного аппарата? В руки неких избранных общественных советов, в которые мы бы выбирали людей так же, как в суды - не усиливая исполнительную ветвь власти, а создавая сетевую четвертую? К тому же разница между частной монополией и государственной, как я говорил выше, не так велика, и границу ужене прочертить. "Механизмы монополий станут тождественны механизмам самого государства". Согласен - просто Хайек не учитывает, что к этому состоянию может вести несколько процессов, и внешний вид такого состояния тоже может быть различным, вполне симулятивным,с идеологией свободного рынка, прямо по Оруэллу. Вспоминается, что некоторые неоконы в прошлом были троцкистами, а Троцкий рекомендовал внедряться в другие партии. Надо прочитать о Лео Штрауссе, "главном зле".
Хайек предлагает - внимание - контроль сильного правительства над частными монополиями в том случае, если монополия неизбежна. "По крайней мере, государствоможет контролировать цены, закрывая возможность получения сверхприбылей, в которых могут участвовать не только монополисты. И даже если в результате таких мер эффективность деятельности в монополизированных отраслях будет снижаться (как это происходило в некоторых случаях в США в сфере коммунальных услуг), это можно будет рассматривать как относительно небольшую плату за сдерживание власти монополий. Лично я, например, предпочел бы мириться с неэффективностью, чем испытывать бесконтрольную власть монополий над различными областями моей жизни". Предлагает поставить монополистов в положение "мальчиков для битья" - в экономическом смысле. А дальше опять о левых и о плане. Но зачем сейчас истеблишменту и монополиям план? Зачем им, во всяком случае, план явный и жесткий? На данном этапе их цель - упрочение своих позиций и увеличение контроля. А плановая диктатура может и подождать. Слишком сильный акцент на плане у Хайека сделал возможным использование его трудов в качестве прикрытия для развития крони-капитализма, поскольку он не рассмотрел другие негативные сценарии, минимизирующие свободу.
Стр. 195. "То, что прогрессивному развитию в прошлом противостояли консервативные правые силы - явление закономерное и не вызывающее большой тревоги. Но если место в оппозиции и в парламенте, и в общественных дискуссиях займет вторая реакционная партия, - тогда уж действительно не останется никакой надежды".Хайк уже видит опасность формирования реальности борьбы пепси-колы с кока-колой. Нов среде консерваторов произошло симуляционное псевдолиберальное изменение идеологии. На нем они пришли к власти - и эта трансформация оказалась настолько удачной, что их левым умеренным оппонентам пришлось встать в линию. При этом оказались маргинализированы как правые консерваторы старого образца, так и нетоталитарные левые. Вместе с тоталитарными левыми, которые не приняли симуляцию. Забавно, но гражданское общество в этой ситуации получило шанс. Революция 60-х была использована симулянтами. Но симуляция свободы лучше открытого тоталитаризма. Тут опять произошел новый допуск свободы. В результате крони-капитализм усилился, но в сфере частной жизни свобод стало больше. И эта крони-капиталистическая система породила кризис, в котором позиции тоталитаристов сильны только в сфере политики и экономики, но не частной жизни и свободы слова, несмотря на влияние мейнстрим-медиа. В итоге может появиться нетоталитарное прогрессивное движение, соединяющее этические идеалы социализма, преимущества рынка и личную свободу. Дискредитация тоталитарной псевдолевизны помогла очистить прогрессивное движение в духе свободы, равенства и братства. Идею же свободы скомпрометировать теперь будет непросто. Сандерс не видит свободы в плане. Между ним и Хайеком очень много общего.
Кстати, интересно, что на мероприятия Сандерса нет ничего красного, в отличие от антиглобалистских движений. Нет не только Сталина и Мао, но даже портретов Че Гевары.
Стр. 196. Цитата из Джона Мильтона. "Разве справедливо, чтобы большинство, возражающее против свободы, порабощало меньшинство, готовое эту свободу отстаивать? Несомненно, правильнее, если уж речь идет о принуждении, чтобы меньшее число людей заставляло остальных сохранить свободу, которая ни для кого не является злом, нежели большему числу, изпотакания собственной подлости, превратить оставшихся в таких же, как они, рабов. Те, кто не стремится ни к чему иному, кроме собственной законной свободы, всегда вправе отстаивать ее по мере сил, сколько голосов не было бы против".
"Досужие разговоры о кончающихся запасах естественного сырья или об искусственном замораживании изобретений, в которых якобы повинна конкуренция". Сомневается,что случаи заморозки патентов вообще имели место.
Хайек говорит как очерте поколения о нежелании подчиняться необходимости, не имеющей рационального обоснования. И говорит, что это бывает оправдано в сфере морали, но не вообще во всех сферах. Тут парадокс. Экономисты говорят о непреложных экономических рациональных законах. Выгнать экономистов? Пусть они решат, гуманитарии они, или детерминисты-естественники, и в последнем случае не допускать их и близко к правительству? А еще возникло нежелание подчиняться и рациональной необходимости, поскольку подозревается, что рациональная необходимость есть некое надувательство.
Хайек ошибается, говоря, что механизм действия рынка от нас скрыт. Он неполностью скрыт. Появились модели управляемого хаоса. От нас всечастично скрыто, только для планировщика открыт его план, это да. Но идея полной безличности рынка оставляет поле для махинаций тем, кто формирует его в его открытой стороне. И еслимеханизмы рынка скрыты, то мы не можем знать его законов по определению. А если знаем законы - то рынок не скрыт, а потенциально управляем. Просто на более тонком уровне, чем в случае прямого планирования. Психику мы тоже не очень понимаем. Значит ли это, что она во власти безличных сил? Но тогда мы вообще не можем говорить ни о какой свободе. Получится, что свобода - это просто незнание закона. А если закона нет - то нет и сил, которым нам надо повиноваться.
Призывает фактически не овладевать социальными законами. Но как этого добиться? Можно только не овладевать ими открыто, а овладевать тайно и манипулировать обществом, которое будет находиться в иллюзии пребывания в свободе.
Стр. 200. Допускает переквалификацию, которую придется после войны проводить в широких масштабах. То есть не бросать каждогопереквалифицироваться, но помогать.
Почему при росте доходов населения растут цены и начинается инфляция? Потому что цены повышают до тех пор, пока покупатель считает необходимым платить. И колеблются только вблизи этой границы. Начинает действовать интуитивный сговор без сговора формального, спонтанный консенсус предпринимателей. Между неприемлемостью цены и невозможностью не покупать этот вид продукта. Вот тут, может быть, и может помочь прогрессивный налог - налог на сверхприбыль. Чтобы повышение цены стало невыгодным.
Стр. 202. "Не следует забывать, что решающим фактором победы тоталитаризма в странах континентальной Европы было наличие большого малоимущего среднего класса". Та же ситуация сейчас в США. Дело в том, что "малоимущий" - понятие не абсолютное и относительное. И положение теперешнего среднего класса может казаться его представителю отчаянным в сравнении с тем, которое он наблюдает у топ-менеджеров. А о голоде прошлых эпох он не помнит. Поэтому вполне может стать в ряды тоталитарного движения.
А дальше сам Хайек начинает говорить об общей цели - восстановлении экономики страны. "Действия, необходимые для возрождения экономики страны и достижения более высокого уровня жизн , потребуют от всех небывалого напряжения сил. Залогом успешного преодоления этого непростого периода может быть только полная готовность каждого подчиняться этим мерам и встретить трудности, как подобает свободным людям, самостоятельно прокладывающим свой жизненный путь. Пусть каждому будет гарантирован необходимый прожиточный минимум, но пусть при этом будут ликвидированы все привилегии".
А тут прямо о шоковой терапии в России. "Как бы нам не хотелосьускорить возврат к свободной экономике, это не означает, что все ограничения военного времениможно снять в один миг. Ничто так не подорвет веру в систему свободного предпринимательства, как резкая (пусть даже кратковременная) дестабилизация, которая возникнет в результате такого шага. Несомненно, что экономика военного времен должна быть преобразована путем тщательно продуманного постепенного ослабления контроля, которое может растянуться на несколько лет. Вопрос заключается только в том, к кской системе мы будем при этом стремиться".
Стр. 203. "Единственное, чего не выдержит демократия,от чего она может дать трещину - это необходимость существенного снижения уровня жизни в мирное времяили достаточно длительный период, в течение которого будут отсутствовать видимые улучшения".
Согласен - ушестеренок нет добродетили и нет морали. Шестеренка не может совершить подвиг. С другой стороны, область морали сохраняется вообще только там, где нет навязанных законов. Как насчет моральности в том, чтобы не убивать или не красть - ведь это карается по закону? Почему же Хайек такое допускает?
С.205. Ценит " добровольное сотрудничество с окружающими". Это не коллективизм?
"ИНДИВИДУАЛИЗМ И ЭКОНОМИЧЕСКИЙ ПОРЯДОК" (1948).
"В наши дни такие термины, как "либерализм" и "демократия", "капитализм" и "социализм", не символизируют больше никаких связных систем идей. Они стали обозначать конгломераты совершенно разнородных принципов и фактов, которые исторический случай связал с этими словами, но которые имеют между собой мало общего помимо того, что их защищали в разное время одни и те же люди или вообще что они просто проповедовались под одинаковым названием.
Никакой другой термин не пострадал в этом отношении больше, чем "индивидуализм".
Стр.55 " Но основное утверждение индивидуализма совершенно иное. Оно состоит в том, что нет другого пути к объяснению социальных феноменов, кроме как через наше понимание индивидуальных действий, обращенных на других людей и исходящих из их ожидаемого поведения. [В этом отношении, как правильно разъяснил Карл Прибрам, индивидуализм есть необходимый результат философского номинализма, тогда как коллективистские теории уходят корнями в традицию "реализма" (или, как недавно более точно назвал ее К.П.Поппер, "эссенциализма")".
