Написано в соавторстве с Федором Синельниковым.
Сейчас в Киеве на Майдане решается судьба не только Украины, и даже не только восточно-славянской (название условно) культурной общности, но и человечества в целом. Если видеть в мировой истории не простую борьбу за власть и богатство, но излучистое движение человечества к реализации своих творческих потенций - то можно увидеть за разворачивающимися в Киеве событиями нечто большее, чем борьбу граждан за свои политические и национальные права, нечто большее, чем стремление гражданской нации к состоянию классической западной демократии.
Миссии метакультур
Человек часто склонен воспринимать свою жизнь в свете служения высшим идеалам. Он может обозначать это служение словами "долг", "задача", "призвание", "миссия". О таком призвании можно говорить, полагаю, и в отношении коллективных субъектов - поскольку мы можем говорить о концепте "коллективного сознания". Эти задачи можно рассматривать "субъективно" и "транссубъективно". Как говорил Владимир Соловьев, идея народа - это не то, что народ думает сам о себе во времени, но то, что Бог думает о нем в вечности. Вот эта божественная мысль и есть то, что человек пытается осознать как смысл своей деятельности в мире - и, в частности, смысл своей деятельности именно как участника той или иной культурной общности, культурного проекта.
Мы не можем, конечно, доказательным образом выявить высшие задачи той или иной общности, формально определить ее призвание. Но, к примеру, несомненно, что миссией западных культур было объединение мира на основе общих либерально-демократических норм, распространение идей свободы и прав человека, равенства возможностей и толерантности. И миссия эта еще не исполнена, хотя многое людям Запада уже удалось совершить. Исполнение этой задачи сталкивалось с огромными сложностями - поскольку любая миссия может быть искажена. Или даже можно сказать так, что темным полюсом миссии Запада была культурная нивелировка планетарного масштаба, распространение атмосферы утилитаризма и потребительства, подведение планеты на грань экологической катастрофы. Но никакие искажения и даже тень-антипод не смогли отменить саму суть миссии, которая и в наши дни остается той же и осознается наиболее одаренными этически и мистически представителями западных культур.
Мы не будем в этом маленьком тексте вдаваться в проблематику миссий всех человеческих сообществ - и даже всех крупных культурных образований, подобных культурам Запада. Мы оставим в стороне все колоссальное значение, которые имеют для мировых судеб, к примеру, Китай и вся Восточная Азия, Индия и Азия Южная, Южная Америка, мир ислама и даже Черная Африка (она уже сыглала свою важную роль в революции 60-х - и кто знает, что еще нам откроет в будущем культура африканских сообществ).
Наша забота - и прежде всего в эти дни, дни украинской революции 2013-2014 года - подумать о призвании общности, к которой принадлежат и жители Украины, и авторы этих строк. Следует подчеркнуть, что этническими украинцами авторы являются разве что в малой степени, гражданство имеют российское и проживают один в Москве, а другой - в Нью-Йорке.
Эту общность мы и решили именовать “Восточно-славянской метакультурой". Под словом “метакультура” будем называть всю совокупность культурных, психологических и онтологических реалий, имеющих отношение к той или иной крупной культурной общности [1].
О какой миссии можно вести речь - если попытаться взять на вооружение работы тех русских мыслителей, которые сочетали историософский дух с глубоким универсализмом? [2] Это миссия наполнения планетарного гражданского общества новым содержанием. Превращение гусеницы в бабочку богочеловечества в коконе гражданского общества. Западные культуры создали все предпосылки для появления единой планетарной общечеловеческой метакультуры, создали для нее форму и задали духовно-правовые основы. Теперь же начался процесс создания того, что можно было бы назвать “сверхгражданским обществом”, которое ставит для себя прежде всего задачи любви и взаимопонимания - в расширенном западными культурами пространстве свободы, без которой не может проявиться и любовь.
Шестидесятые - Первая Волна
Русский поэт, визионер и мыслитель Даниил Андреев провидел всплеск процессов такого рода и полагал, что они начнутся в 60-х гг. XX века. Именно Россию он считал тем местом, где эти процессы начнутся. Однако ряд исторических коллизий изменили ход ппланетарных процессов. Андреев не ошибся в сроках. Скорее, в его видении соединились две долженствующие придти волны. По той или иной причине - но процесс освобождения и демократизации, который получил в СССР название “оттепели”, прекратился. На следующий год после отстранения от власти Хрущева в странах Запада начинается так называемая “молодежная революция”. Эта революция и стала первой волной, изменившей лицо мира - и совсем не только западного. запустились процессы интенсивного диалога культур, возникло сильное стремление к преодолению ксенофобии, пониманию Иного - и следствиями этого стремления стали, к примеру, вегетарианство и экологическое движение, синкретические учения New Age и использование разнообразных психотехник для путешествия в глубины собственного (а, может быть, и не только собственного) сознания.
Первая волна едва не сбила человечество с ног одних радостью, других - ужасом перед грядущим. Она была какой угодно, но очевидно, что едва ли не впервые в мировой истории такого рода культурное потрясение оказалось практически ненасильственным. Множество попыток философов, историков, культурологов объяснить происшедшее оказалось малоудачными. Сталкиваясь с небывалым, происшедшее даже назвали “вторым осевым временем”. Волна, как это бывает с первым инсайтом, сошла, но на новой почве стали расти новые семена, дающие понять, что человечество оказалось в ином культурном мире. Старые ригидные структуры еще сохранились, сохранились и классическеи формы гражданского общества - но новое поколение “психоделических революционеров” на базе этих классических форм начало создавать новую социальность вместе с ее аспектами - новой философией, новой религиозностью, новой наукой, новым искусством. Наконец, новыми формами культурной жизни, которым в прошлом мире просто не нашлось бы названия.
Время Второй Волны
Однако пора идти дальше. Наступает время второй волны. И есть определенная вероятность, что эта волна окажется связана с нашей культурной общностью в несколько большей степени, чем первая, без которой Запад не смог бы по-настоящему открыться миру и подарить ему свой идеал гражданского общества. Парадоксальным образом, гражданское общество классического образца само не могло вызвать к себе во вне-европейском мире любви - слишком уж шовинистическим было оно до первой волны, волны 60-х. Бунт против общества оказался лучшей рекламой этому самому обществу.
Вот уже несколько лет в мире активно идут комплексные процессы, дающие основание предполагать, что вскоре человечество войдет в новую активную фазу, фазу “второй волны”. Ограничимся самым кратким перечислением некоторых моментов. Развитие новых коммуникативных технологий, феномены пиратства и копилефта, экономика подарка - но, в целом, главное - это социальная интеграция, влечение к которой повлекло мощное развитие способов коммуникации. Формируются сообщества по интересам нового типа. По сути, рождается некий новый номадический трайбализм, только связь по крови заменяется связью по склонностям, интересам, идеям, идеалам и принципам. Этот интеграционный процесс использует наработки первой волны, остающиеся идеалами и для агентов волны второй.
Первая волна сопровождалась своего рода “антиволной”, ростом международной напряженности. Ее предварял Карибский кризис и начало войны во Вьетнаме, борьба против которой стала фактически символом первой волны. Вторя же волна тоже имеет своего антипода. Это чудовищное усиление роли финансового капитала в мировой экономике, рост фундаменталистских настроений, тревожные тенденции в области прав человека даже и на Западе, формирование того, что в США именуют surveillance state, “государство надзора”, использующее для слежки прежде всего глобальные информационные сети.
Пессимисты, циники и скептики обычно склонны замечать только эту пугающую “тень” волны”. Агентов волны же они часто склонны считать просто сборищем сбрендивших фриков, которым нечем заняться, которым лучше бы набраться ума-разума в армии или в корпорации - или же просто не верят в их существование, видя в них "проплаченных" агентов конкретных геополитических игроков (спецслужб "любимого" врага). Когда же волна производит радикальное изменение, циники просто бывают не в состоянии понять, что произошло - а если понимают и даже понимают глубину перемены (хотя бы отчасти) - но плохо могут сообразить, каким же образом перемена произошла.
А дело-то в том, что эти мечтатели, поэты, вольные философы, искатели, чудаки - они чувствуют приближение волны и готовятся к ней заранее, как к празднику. Они к ней готовы, у них есть те кораблики, которые они пустят на ее гребень. Они всегда находятся как бы в ожидании улыбки-чуда - и реальность рано или поздно улыбается. Именно поэтому так жалко выглядят те предпосылки, которые предлагают серьезные дяди для объяснения происшедшего с западной и мировой культурой в 60-е. Волна свободна, у нее есть предвестия - но предпосылок и причин у нее нет.
Препятствия
Финансовые и иные элиты Запада очень сильны и имеют немалый деструктивный для построения новой планетарной культуры потенциал. Западное гражданское общество в данный момент ведет тяжелое сражение за сохранение своих собственных наработок и идеалов - против интернационала спецслужб, маркетологов и имиджевых специалистов, грозящего подменить гражданское общество контролируемым и управляемым суррогатом. Эта борьба требует концентрации едва ли не всех активных творческих сил в соответствующих странах. И сражение это эпохально - если падет Запад, другого Запада у мира нет, мировое гражданское общество лишится, если можно так выразиться, своего домена, своего главного прибежища, своей анти-имперской метрополии, что может вызвать переход мирового гражданского общества в крипту.
И в этой ситуации крайне необходимым видится гражданский подъем в иных точках земного шара. Миссии азиатских культур, как нам представляется, не связаны напрямую с проблемами социального устроения человечества. Решение этих проблем - задача метакультур, прямо связанных с Благой Вестью Иисуса. И именно Восточно-Славянская (Северо-Восточная христианская) метакультура может стать основным плацдармом реализации новых социо-культурных проектов, инициирующих Вторую Волну.
Внутренние препятствия
Препятствия на пути реализации миссии нашей метакультуры - следующие. Первая - распространенная в ней ксенофобия, цинизм, апатия и агрессивность. Следует четко понимать, что провиденциальная волна несовместима с этими проявлениями чувства и мысли. Миссия метакультуры - это не повод для развития гордыни и самомнения. Это долженствование, которое не может трактоваться эгоистически, так как сама суть миссии - интеграция человечества в братство, сугубо экзистенциальная, “внутренняя”, а не “внешняя” интеграция - непоправимо искажается именно подобным отношением. Ни о каких “народах-богоносцах” не может идти и речи. Чтобы испечь хлеб, нужен совокупный труд людей многих профессий - и ни одна из них не может претендовать на особый статус. Впрочем, настоящее положение дел в нашей метакультуре может вызвать повод для гордости только у глубоко пораженных шовинизмом и ксенофобией людей.
Это препятствие - одно из препятствий внутренних. Они, если пользоваться языком андреевского мифа, являются следствием (коррелятом) пленения в глыбах государственности соборной души нашей метакультуры - той, которая соединяет всех членов метакультурной обществе в одно целое в свободе и любви. Миссия метакультуры может быть выполнена только в том случае, если соборная душа будет освобождена. Это значит, что на территориях, связанных с этой метакультурой - а также в имеющих планетарное распространение ее диаспорах - возникнет и разовьется полноценное гражданское общество, которое будет способно сделать следующий шаг по пути к богочеловечеству, используя западные наработки и обходя западные тупики.
Однако существующие власти в странах нашей метакультуры, будучи прямыми наследниками советсткой номенклатуры и спецслужб, прилагают все усилия для того, чтобы потенции метакультуры не смогли реализоваться - или, во всяком случае, по возможности отсрочить момент освобождения. Разрушается экономика, страны метакультуры превращаются в сырьевой придаток иных регионов мира, деградирует образование. При этом власть поощряет распространение в обществе антизападных настроений, дискредитируя в умах людей ценности гражданского общества - возникает своего рода симуляционный патриотизм, гордость не реальными достижениями, но некими фантомными образами величия и традиций.
Особо следует сказать о деструктивном мифе о “единстве метакультуры” - или о “Единой России”, которая мыслится как цементирующая своим влиянием или прямой вертикалью власти все пространство бывшего СССР (а в мечтах наиболее радикальных шовинистов - и более широкие области). Следует заметить, что большинство ныне существующих метакультурных областей не имеют единого государственного образования. Культурный расцвет итальянского ренессанса совпадал с эпохой мелких городов-государств. То же можно сказать и о “золотом веке” германской культуры времен романтизма, закончившемся вместе с политическим объединением Германии во второй половине XIX века. Эта псевдоценность “единства любой ценой” блокирует вариативность развития, препятствует выявлению творческих потенций метакультуры - особенно в условиях авторитарного правления ее имперского центра. Авторитаризм в условиях силового единства развращает народ, лишая его инициативы, чувства ответственности за свое дело, за свою страну и за планету в целом. Когда же в ответ указывают на объединяющуюся Европу - следует помнить, что Европейский Союз базируется на принципах прав человека, а не властной вертикали. Суть ЕС - базовые этические принципы гражданского общества, анти-имперские по своей природе. В перспективе именно интеграция стран Восточно-славянской метакультуры с Европейским Союзом может создать наилучшие предпосылки для исполнения ею своей миссии.
Внешние препятствия
Однако наша метакультура сталкивается не только с внутренними, но и внешними проблемами на пути решения своих планетарных задач.
Следует понимать, что наиболее значимая сила на мировой арене - союз стран Запада - имеет, как мы говорили выше, два полюса. Первый полюс - это высшие идеалы метакультуры. Второй полюс - это изнанка метакультуры, ее деструктивный двойник, "обезьяна Бога". Суть изнанки - профанация, искажение, выхолащивание идеалов, их подмена чем-то, может быть, схожим по форме, но диаметрально противоположным по этическому содержанию. Под словами "идеал" и "изнанка" мы имеем в виду здесь в первую очередь некие этические экзистенциальные максимы. И объединение мира людьми, находящимися под воздействием того или иного полюса, видится совершенно по-разному - хотя в ряде моментов формального характера может и иметь некоторое сходство, которое как раз и является поводом для множества спекуляций в шовинистических кругах “российских имперцев” и отчасти “русских националистов”.
Для “теневой” стороны метакультур Запада крушение СССР и Варшавского договора представляло собой не шанс на новое устроение человечества, но просто победу в холодной войне и открытие путей к негативному варианту глобализации, к реализации “изнаночной миссии” Запада. Циничный прагматизм вполне позволял демократическим странам иметь плотные торговые связи с “восточным блоком” - и даже, можно предположить, весьма тесные контакты на уровне спецслужб. В результате после распада СССР часть советской партийной и гебистской элиты получила на Западе что-то вроде индульгенции - негласно выданной карт-бланш на контроль над частью территории бывшего восточного блока и возможности сохранить свои сбережения в западных банках. Произошла конвертация части власти в финансовые активы. Часть западных политико-экономических элит оказалась связанной множеством нитей с элитой постсоветсткой - и эта связь усилилась после резкого повышения цен на мировых топливных рынках. В качестве примеров такой связи мы можем только напомнить переход канцлера Германии Шредера после выхода в отставку на работу в аффилированную с “Газпромом” структуру - или фактическое спасение “Роснефтью” компании British Petroleum путем скупки ее активов, что позволило BP решить проблемы, связанные с катастрофой в Мексиканском заливе.
Власть Путина и тех, кто за ним стоит, оказывается выгодной ряду игроков на западной политико-экономической арене. Такая российская власть стабильно поставляет энергоресурсы, худо-бедно контролирует запасы оружия массового уничтожения, не давая им расползаться по миру. Руками российских спецслужб, предполагаем, можно делать операции, которые не могут позволить себе проводить спецслужбы Запада. Можно вспомнить также проблему азиатско-европейского наркотрафика, идущего в значительной степени через Россию. Наконец - и это для нас самый важный момент - сознательно или бессознательно агенты “западной изнанки” пытаются блокировать развитие гражданского общества в других регионах мира - и, прежде всего, в Северо-Восточной христианской метакультуре. Сама неявная поддержка нынешних постсоветских властей есть уже сама по себе помеха становлению гражданского общества. Но можно предположить, что недопущение развития гражданского общества в России, Украине и Белоруссии есть стратегическая цель “западной изнанки”, а остальные моменты ее политики представляют собой лишь следствия и тактические ходы.
Такая политика западных элит имеет и “внутреннюю” цель - удар по гражданскому обществу самого Запада. Происходит попытка навязать общественному сознанию приятие атмосферы цинизма, реалполитик, сговора элит. Можно наблюдать следы некоей “темной конвергенции” - соединения не лучших черт систем Запада и СССР (как мечтал Сахаров), а худших. К примеру, представителям граждансого общества на Западе трудно публично негативно высказываться о российской политике - ведь тогда такой представитель как бы окажется в одном лагере с западными ультраконсерваторами-ястребами типа Маккейна и Сары Пейлин, чего западный либерал не может себе позволить. И проблема тут в этом самом “как бы”, поскольку совпадение позиции по одному вопросу отнюдь не означает единения и по другим позициям - назло маме не надо отмораживать уши, а если поп плохой, то это не значит, что Бога нет. Многим игрокам на мировой шахматной доске может быть выгодно отсутствие демократии и гражданского общества в странах третьего мира и по вполне утилитарным экономическим причинам - в Китае или России забастовки куда менее реальны, чем в странах Запада, рабочая сила дешева и не в состоянии в условиях авторитаризма и отсутстввия прав и свобод бороться за улучшение условий труда. И это при том, что Китай и подобные ему страны ныне являются центрами мировой индустрии - после перехода Запада к постиндустриальному типу экономики. Экологисты представляют на Западе реальную силу - но совсем иное положение у них в Китае (индустриальном центре) и России (центре сырьевом). Таким образом, блаженные зоны экологического благополучия в одних местах покупаются ценой деградации в иных местах, идет разделение на элоев и морлоков.
Деструктивная тенденция в сознании части западных элит получает возможность договариваться по различным поводам непосредственно с авторитарными кругами не-демократических стран в обход гражданского общества этих стран, находящегося в рудиментарном состоянии - да и в обход собственного гражданского общества, которое утрачивает возможность влиять на экономическую политику по причине перевода значительной части производств в авторитарные страны.
Даже продолжающийся скандал на тему прав ЛГБТ-сообщества в странах бывшего СССР производит впечатление симулятивного, разворачивающегося для отвода глаз честных, но не смотрящих вглубь процессов граждан. Западной прессе есть, что обличать в России, а Путину и его подельникам есть, что предъявить шовинистически настроенным подданным - при этом другие проблемы остаются фактически вне серьезного рассмотрения. Этим предположением мы нисколько не хотим приуменьшить значение развития толерантности и поддерживаем права людей на свободу частной жизни, не нарушающей права и свободы других людей.
Сходные вещи происходят и в политике “изнаночных элит” в отношении не-демократических государств Ближнего Востока - в отношении тех, кого в просторечии называют “шейхами”. Гражданское общество на Западе только-только понемногу начинает рефлексировать на тему сотрудничества стран Запада, к примеру, с Саудовской Аравией - и осознавать, насколько такое сотрудничество и поддержка соответствующих режимов компрометирует западный мир и тем самым препятствует выполнению миссии западных метакультур. Осложняющим моментом выступают особые отношения Запада и с Израилем. Образуется деструктивная вилка: осуждающий Израиль как бы - опять это “как бы”! - оказывается союзником Саудовской Аравии, и наоборот.
Проблема западного гражданского общества в настоящее время - неготовность бороться сразу на двух фронтах. Мы привели уже два подобных примера - и есть основания предполагать, что “изнанка запада” будет и дальше пользоваться этими “вилками”, пока гражданское общество не решится открыто взглянуть на положение вещей и осознает неправомерность выбора между сциллами и харибдами. Сходная ситуация имела место с левыми западными интеллектуалами, осознававшими несоответствие СССР их собственным идеалам, но предпочитавшим из тех или иных конъюнктурных соображений закрывать на это несоответствие глаза.
Многие светлые векторы западного развития остаются как бы задействованными только наполовину. Экологические проблемы, особенно на глобальном уровне, не могут быть решены обществом, в котором доминирует сциентизм и отношение к природе либо как исключительно к среде обитания человека, либо как к некоей самоценной "естественности" (с ее этически неприемлемым взаимопожиранием).
Наконец, нельзя обойти вниманием уже упоминавшийся нами скандал с разглашением Сноуденом секретов американских спецслужб. Сам факт, что Сноудену не дало убежище ни одно из западных государств, и он был вынужден просить убежище у России, компрометирует западные ценности, возможно, сильнее, ярче и нагляднее, чем все лицемерие в отношениях с авторитарными режимами. Этим ходом оказались дискредитированы как западные государства (и их ценности), так и гражданское общество Запада, которое теперь любой сторонник слежки и контроля на Западе может, глумясь, обвинить в любви к авторитарным режимам (что и происходит - достаточно почитать российских псевдо-демократов, высказывавшихся на эту тему).
Спиритуальная демократия
Мы надеемся, что наша метакультура сможет внести свой вклад в дело нового наполнения демократических форм. Западной социально-политической модели не хватает спиритуального наполнения. Демократические выборы - это не только естественное право гражданской нации, это и состояние сопряжения народа и его провиденциальных начал. Соответственно и состояние политического выбора есть состояние экзистенциальное, в котором человек может приобщиться к высшей реальности - и метакультурной, и сверх-метакультурной. И этого западной культуре, при всех ее огромных исторических заслугах, не просто воплотить в жизнь. Именно потому, что задача Северо-западной метакультуры была в другом - в гуманизации политического поля, в формировании ответственной гражданской личности, в объединении мира. И, возможно, именно от нашей метакультуры следует ожидать предложения нового наполнения европейских форм. Или же - более скромно - народы нашей метакультуры могут включиться в творческий процесс формирования демократии нового типа, “сверх-гражданского общества”. Сверхгражданского - в том смысле, что гражданственность в таком обществе выйдет на новый уровень осмысления, это понятие углубит и расширит свое содержание (в противоположность предлагаемым интеллектуальной обслугой авторитарных режимов суррогатов типа “суверенной демократии”).
Тут следует пояснить, что именно мы разумеем под словосочетанием “спиритуальная демократия”. Название это условно. Слово “спиритуальная” мы могли бы (и никто этого нам или другим солидарным с общим ходом нашей мысли людям сделать не мешает) заменить на иные термины - “холотропная”, “психоделическая”, “интегральная”. Наконец - “этическая демократия”.
Суть трансформации классической демократической модели в том, чтобы перенаправить некоторые деструктивные векторы ее развития. Человек, принимая участие в жизни демократического общества, должен прежде всего ориентироваться на свои высшие этические ценности, на максимально доступные его восприятию идеалы, а не на фантомы вроде “реальной политической ситуации”, конформизма, утилитаризма и прагматизма, которые в частности, порождают эксцессы так называемого “лоббизма” - бича западной демократической системы. Лоббистские схемы играли во времена становления гражданского общества свою позитивную роль, но в новую эпоху они приобрели атавистический характер и должны быть трансформированы, а подход к проблемам демократии переосмыслен.
Человек, принимая участие в демократических процедурах, должен прежде всего ориентироваться на собственные озарения, на инсайты, на максимально высокие переживаемые им состояния - те, которые в традиционных обществах назывались состояниями молитвенными или медитативными. Именно они, а не некие сиюминутные соображения или даже долгосрочные прагматические стратегии, должны стать в “спиритуальной демократии” основным фактором принятия решений. Знаками, указывающими на трансформацию гражданского общества в направлении спиритуальной демократии, являются разнообразные Occupy-ассамблеи или тот же самый украинский Майдан. В идеале принятие политического решения должно предваряться рефлексией, созерцанием, медитацией, сосредоточением максимально высокого из доступных конкретному человеку порядков. Выборы, парламенты, прения - все на этом пути приобретает иное наполнение и даже стилистику. В каком-то смысле, спиритуальная демократия на новом витке спирали возвращается к идеям-идеалам отцов-основателей американской демократии - и сам факт подобного совпадения должен послужить мостом, облегчающим концептуальный переход от классической демократии и демократии новой эры. Видимо, изменится сама демократическая процедура - и еще раз в этой связи в качестве примеров отошлемся к Occupy-ассамблеям или к идеям прямой интернет-демократии, реализующимся в Исландии.
Подчеркиваем - когда мы ведем речь о спиритуальной демократии, мы не имеем в виду массовые намазы на площади Тахрир или молитвенные стояния по призыву глав жреческих корпораций. Мы имеем в виду новое состояние сознания, которое открывается через настроенность на ценности, которые мы считаем провиденциальными: ненасилие, любовь, стремление к всеобщему преображению. Традиционные формы ритуализированной религиозности, как нам представляется, не будут играть заметной роли в создании нового общественного уклада - скорее напротив, от них в силу их охранительно-консервативного характера следует ожидать пассивного или активного сопротивления этому процессу. Впрочем, некоторые традиционные конфессии оказываются вполне способны к эволюционным трансформациям - таковы, например, некоторые течения в протестантизме, католицизме, буддизме в исламе и т.д. Речь не идет об отказе от секуляризации. Речь идет о спиритуальном секулярном обществе - при всей парадоксальности и антиномичности этого словосочетания. Клерикализация - худший враг спиритуальной демократии. Спиритуальная демократия совершенно не предполагает следования древним системам ритуалов и табу, признания авторитета тех или иных жреческих корпораций - скорее, наоборот, она является новым шагом на пути секуляризации, когда мир - секулум - начинает высвечиваться изнутри.
Хотелось бы подчеркнуть, что, говоря о "спиритуальной демократии", мы пытаемся сделать лишь самый предварительный вполне субъективный набросок. Манифестарность нашего текста в данном случае - всего лишь первый шаг на пути постижения грядущих принципов мироустройства, социального взаимодействия наступающей эпохи.
Для успокоения тех, кто не терпит разговоров об особых задачах - и для шовинистов тоже - следующее замечание. Процесс уже идет, и деструктивные факторы в нашей метакультуре не должны суметь ему воспрепятствовать. Другое дело, что когда они мешать перестанут, мы сможем надеяться на раскрытие креативного потенциала на всех уровнях (в том числе и на социальном), который у восточно-славянской общности, безусловно, есть.
Российская метадержава
Но Россия остается имперской страной. Что это значит? Что значит в наши дни быть “империей”? На эту тему - тему природы и закономерностей функционирования великодержавной государственности на протяжении всей мировой истории мы в настоящий момент пишем весьма объемное и подробное исследование. Вкратце мы можем сказать, что выделяем в мировом историческом процессов влияние некоторых объектов, которые мы назвали сметадержавами или империумами. Эти образования эмпирически могут быть наблюдаемы только косвенно, по косвенным признакам они и могут быть запеленгованы. Зона их воздействия не совпадает с территорией в пределах границ тех или иных государственных образований, но наиболее ярко это воздействие проявляется именно в политических и психических феноменах, связанных с функционированием мощных государственных образований. Они могут проявлять себя как в одном, так и в нескольких государственых образованиях. Более того, их влияние могут испытывать люди, даже не являющиеся гражданами соответствующих государств. В своем существовании эти объекты проходят определенные циклы, напоминающий циклы жизедеятельности однолетнего растения. На территории России и части постсоветского пространства в настоящее время продолжает выявлять себя третья “российская” (восточно-славянская) метадержава, родившаяся во второй половине XIX века, утвердившаяся в 1917-1918 году и продолжающая существовать, несмотря на то, что СССР распался и изменилась официальная государственная идеология и часть символики. Доказательствам факта, что часть современного постсоветского пространства подвержена воздействию именно этой, старой, “советской” метадержавы, а новая, “четвертая” не утвердилась - посвящена работа одного из авторов этого текста (Фёдора Синельникова) под названием “Циклы российского великодержавия и современность”.
Зоной максимального воздействия рассматриваемой метадержавы является государство Российская Федерация и психика людей, испытывающих по отношению к этому государству особое эмоциональное притяжение. Под сильным воздействием этой же метажержавы продолжает находиться Белоруссия. Прибалтика же, к примеру, полностью вышла из-под ее влияния.
Украинский прорыв
В настоящее время РФ является государством, в котором III Российская метадержава проявляет себя весьма интенсивно. Есть два фактора, препятствующих переходу России к демократии. Это претензии на роль интегратора постсоветского пространства и существование в РФ автономных национальных республик. Переход к демократии будет означать, что РФ отказывается от особой роли на постсоветском пространстве и готова не только "отпустить" постсоветские государства в ЕС, но и сама берет курс если не на вступление в ЕС, то на теснейшее с ним взаимодействие. Демократия в РФ приведет к консолидации политических наций в автономных республиках, что может привести к дезинтеграции РФ. Все это никак не может устраивать III Российскую метадержаву. Именно поэтому она сохраняет в РФ и других подконтрольных ей постсоветских государствах (признанных и непризнанных) авторитарную систему.
Но возможен выход из-под власти III метадержавы стран, связанных с Восточно-славянской метакультурой. Вернее, одной такой страны - Украины.
Украина проходила свое становление вдали от центра образования российских метадержав и сравнительно поздно попала под их контроль. Первая метадержава возникла как ответ на монгольское нашествие на северо-востоке Руси, и ее первым репрезентатором стал Александр Невский. И впоследствии именно Москва оставалась средоточием великодержавных систем в метакультуре. Украинская культурная общность имеет свои собственные задачи - украинская идентичность имеет свой высший идеальный полюс. И, что особенно важно, имеет особую традицию свободы (субкультура казачества). Однако даже и в низших своих аспектах украинская этно-национальная идентичность в условиях демократии не может быть помехой для реализации конструктивного развития. В условиях отсутствия метадержавы и при условии выбора европейского вектора украинские националисты будут не более опасны для гражданского общества и демократических ценностей, чем “Национальный фронт” во Франции. И это выгодно отличает Украину от России, идеальному полюсу которой противостоит III метадержава. Даже в состоянии деградации она сохраняет способность блокировать свободное выражение соборной души (а значит, творческих потенций, проявляющихся в любви и свободе) нашей метакультуры. Но ее освобождение может иметь и, так сказать, локальный характер.
Интересно, что высшие идеальные начала украинского сегмента метакультуры - проявляют себя на территории, изначально связанной с Восточно-славянской метакультурой. “Киев - мать городов русских”. Украина, повторим, никогда не была зоной максимально интенсивного проявления ни одной из трех метадержав нашей метакультуры. Восточно-славянская метакультура сейчас, на новом витке своего развития, возвращается к своим доимперским началам. И происходит этот процесс на Украине. Он начался еще в XVI веке, но только сегодня он достигает своего итога. Даже если мы ошибаемся, и миссия метакультуры не может быть выполнена только одной ее страной, окончательное освобождение Украины от власти III мета-державы является залогом освобождения от нее и самой России.
То, что мы сейчас наблюдаем на Украине, является очередным (и хочется верить, последним) актом длительной драмы освобождения одной из соборных душ Восточно-славянской метакультуры – Соборной души Украины. Первый акт – это события 1989-91 гг., второй - Оранжевая революция 2004 г. И вот сейчас на наших глазах разворачивается третий акт.
Освобождение Украины от власти III Российской метадержавы открывает возможность брака Демиурга и Соборной Души метакультуры. В переводе с языка андреевского мифа на общечеловеческий это означает возможность раскрытия всех творческих конструктивных потенций, заложенных в восточно-славянском культурном мире, раскрытие этого мира в мир глобальный - и осуществление основных задач, часть которых мы попытались описать выше. Для реализации этих целей предельно необходима максимальная дружественная открытость миру - без такой открытости возможность полноценного культурного синтеза останется закрытой.
"Русские украинцы"
Во время последней украинской революции, которая еще не закончена, окрепла новая общность - мы условно называем их "русскими украинцами". Это люди, для которых, вне зависимости от их этнической самоидентификации, родным или основным языком является русский, и которые считают себя частью украинской гражданской нации и разделяют ее заявленные на Евромайдане ценности. Возможно даже, что более корректно говорить не столько о "русских украинцах", сколько об уникальном культурном феномене, существующем в Украине: двуязычный украинец может быть носителем этого "русско-украинского" сознания. Он может быть и украинцем и русским - в культурном и языковом планах - при этом оставаясь украинцем в плане своей этнической и гражданской самоидентификации.
Именно эта общность, сохраняя связи с русским сегментом восточно-славянской метакультуры, сможет стать ключевым моментом в освобождении соборной души метакультуры из-под гнета великодержавия. Именно "русские украинцы" могут стать миной под стенами авторитарной цитадели. Именно они могут образовать мост между расходящимися политически российским и украинским обществом - и наряду с русской диаспорой в других странах сформировать Свободную Русь. В условиях открытых границ эта Свободная Русь будет оказывать все более серьезное влияние на процессы, идущие в российском обществе, находящемся под контролем авторитарного государства.
В этой ситуации предельно важно, чтобы количество этих "русских украинцев" было достаточно велико. Создается впечатление, что на Майдане таких около трети. Это обнадеживающая цифра. Крайне желательно в свете вышесказанного, чтобы активность русских украинцев сохранила целостность Украины - или хотя бы минимизировала количество оторвавшихся русских территорий, которые практически неизбежно попадут в орбиту российского великодержавия (при этом став едва ли не его оплотом в результате радикализации по типу Приднестровья). С другой стороны, крайне необходима толерантность к "русским украинцам" или хотя бы к нейтрально настроенным этническим русским со стороны этнических украинцев, активно участвующих в революционных событиях. Будем надеяться на то, что восторжествует доброта и мудрость - и гражданская украинская нация сможет начать свой полноценный исторический путь достойно. Для достижения этого состояния должна быть решена прикладная задача - гармонизация украино- и русскоязычного пространства на Украине. Русскоязычного - не означает пророссийского имперского и пост-советского. Вернее - не должно означать. И здесь усилия нужно приложить как украиноязычным так и русскоязычным гражданам страны. Тем более, что на Украине существует уникальный феномен свободного двуязычия у миллионов ее граждан - не суржика, а именно двуязычия.
Так что, может быть, тем русским, которые являются носителями новой (мета)культурной идентичности, для начала придется эмигрировать из великодержавной России на Украину - осуществлять там наши общие задачи.
Значительная часть русскоязычного населения Восточной и Южной Украины остается в сфере влияния российского великодержавия. Однако у людей, имеющих в сознании имперскую компоненту, есть возможность стать не только "русскими украинцами", но и "русскими европейцами". Этот путь предполагает изживание имперского комплекса. От их выбора зависит не только их личная судьба, но и становление метакультуры, осуществление ею своей планетарной миссии.
Вместо послесловия. Украина как восточнославянская Галилея
Представляется интересным и эвристичным сравнение Украины с Галилеей [3]. "Из Украины (от хохлов, бандеровцев, майданутых) может ли быть что доброе?" - аналог такой фразы, причем произнесенный без всякого лукавства, можно услышать от поклонника российского великодержавия. Могущество России и низвержение загнивающего вашингтонского обкома - вот, собственно, все, что такой псевдопатриот сможет высказать в оправдание своей позиции.
Действительно, Украина - пространство, которое издавна воспринимается в Москве и Петербурге как периферия метакультуры. Но в перифериях сокрыт огромный потенциал. Украина, которая станет первой восточнославянской страной, вступившей в ЕС (не столь важно, когда именно), действительно подобна эллинизированной Галилее. Подобно Галилее, она в экономическом и политическом плане отстает от Великой России, с ее Дворцом Ирода и Храмом первосвященника. Интересно даже совпадение этимологий: Украина - окраина, край; Галилея - область, провинция, местность, округа. Но в этом краю-окружности - как на казацком круге - открывается свобода Соборных душ - и всей метакультуры, и одного из аспектов украинского народа. И этой край-окраина - эсхатон - приближает эсхатологическую развязку драмы не только нашей метакультуры.
[1] Название это не вполне точно отражает суть общности, а потому прокомментируем его. Слово “метакультура” взято нами из лексикона русского поэта, мыслителя и визионера Даниила Андреева. Оно будет употребляться как синоним к словосочетанию “культурный космос”. Метакультура в андреевском мифе - это именно что сегмент космоса, множественность реальностей, населенных разнообразными существами, людьми и не только, имеющая божественный и демонический духовные полюса и творимую множеством творческих воль. Андреев предлагает крайне интересную мифологию культуры. Если использовать язык юнгианской психологии, то фигуры андреевского мифа - это архетипы культуры, действующие “сквозь” различные области человеческого созанния и бессознательного. Поскольку юнгианцами и постюнгианцами описывается феномен коллективного сознания/бессознательного, то именно эти архетипы культуры и окажутся центрирующими соответствующие культурные общности. Таковы фигуры “светлой диады” - демиурга народа, входящего в метакультуру, и его невесты/супруги, соборной души, а также “синклита” (братского сообщества) всех достигших просветления в пределах данной метакультуры и обитающих в “затомисе” - “небесном граде” той или иной страны. Таковы занимающие промежуточную позицию “эгрегоры” - образования, связанные с, так сказать, повседневной психической жизнью члена того или иного коллектива (причем именно тем аспектом жизни человека, который связан с этим коллективом). Наконец, это фигуры демонического, не-благого, деструктивного, эгоистического плана. Это демон великодержавной государственности - “уицраор”, метакультурный рэкетир, под предлогом защиты метакультуры узурпирующий в ней власть и стимулирующий в человеке чувства шовинизма, ксенофобии, группового эгоизма - всего того, что часто именуется просто-напросто “патриотизмом”. Это “велга” - центробежный дух насильственного распада и разрыва… И это только начало списка.
[2] Согласно мифу Даниила Андреева, соборная душа нашей метакультуры должна быть освобождена из плена российской великодержавной государственности, вступить в небесный брак с демиургом народа метакультуры - и результатом этого брака становится рождение в затомисе (небесной обители) нашей метакультуры “великой женственной монады” Звенты-Свентаны - просветленного существа женственной природы, пришедшего в наш планетарный космос для помощи провиденциальным силам планеты. Это миссия планетарного масштаба, которую Андреев сравнивает по значимости с миссией народов Запада. Она хронологически следует за последней - или, точнее сказать, наследует ей и продолжает ее в другом аспекте.
[3] Есть интереснейшие параллели между развитием Еврейской и Восточно-славянской метакультур. Выражаясь языком андреевского мифа, Планетарный Логос воплощается в Еврейской метакультуре, Звента-Свентана - в затомисе (небесной стране) Восточно-славянской. Условием возникновения новых христианских метакультур - "Византийской" (может быть, ее точнее было бы назвать Анатолео-христианской) и Романо-католической стала гибель великодержавной системы Еврейской метакультуры в 130-е гг. н.э.
Планетарный Логос - в мифе Андреева высшее личностное проявление принципов свободы, любви и творчества для нашего "планетарного космоса", со всей совокупностью его реальностей ("слоев", "миров"). Андреев утверждает, что Планетарный Логос воплотился в нашем "слое" как человек Иисус.
