Давеча услышал, что конфликт вокруг "панк-молебна" Pussy Riot будто бы подогрет искусственно - с целью отвлечь внимание общественности от протестного "белоленточного" движения. С моей точки зрения, это мнение ошибочно. Эта история вызвала такой резонанс именно потому, что акционистки ткнули общество в одно из его больных мест.
В России происходит клерикализация - усиление влияния церковных структур на различные органы власти. Используя властные рычаги, РПЦ распространяет свое влияние на различные сферы общественной жизни. Поэтому речь в этом конфликте идет о власти, о власти и еще раз о власти. И "оскорбленные чувства верующих" - это инструмент в борьбе за оную.
Не стоит воспринимать участниц проекта как "несчастных девушек". Эти люди имеют отношение к группе "Война". Это воины, совсем не слабые и не беззащитные. Эллинские киники, китайские даосы, русские юродивые считали своим долгом высказывать неприятную обществу правду в радикальных формах, оскорбляющих вовсе не "общественную нравственность", а ритуализированное сознание некоторых членов социума. Между примитивным хулиганством и высокоэтичным, хотя и эпатажным действием в таких случаях грань очень тонка. И предметом рассмотрения должны являться не мотивы акционистов, а реакция общественности.
Представим себе следующую ситуацию. В публичную библиотеку - в час, когда посетителей в ней очень немного, - входит группа людей, подключает музыкальную аппаратуру, исполняет песню, в которой обличается высшее библиотечное начальство, изменившее библиотечному делу в угоду власти. Как можно квалифицировать это действие? Как мелкое хулиганство.
Отличие библиотеки от храма в том, что последний в восточном христианстве считается сакральным пространством, местом, обладающим сверхценностью. Корни подобного отношения очень древние, имеющие отношение к понятию "табу". Но человечество за много столетий проделало этическую эволюцию. Культура талисманов и оберегов не ушла полностью, но была оттеснена на общественную периферию. Веру в них люди нынче зовут суеверием. У всех людей есть "чувство сакрального". Но оно относится прежде всего к душе человека. В своей чистоте это чувство не может быть оскорблено извне. Только сам человек может растоптать в себе чувство свободы и любви, свой творческий импульс. А Бог - "Бог поругаем не бывает".
Но суеверные элементы сознания продолжают жить в глубине и то и дело вырываются на поверхность психической и социальной жизни. Можно начертить на земле круг и объявить его "табу". С течением времени "оскорбленные религиозные чувства" скорее всего начнут появляться и усиливаться, если их последовательно культивировать.
Проблема "легитимизированного суеверия" в том, что оно требует почтения со стороны окружающих. Носитель "суеверия в законе" начинает требовать, чтобы сакральный статус "святыни" стал общесоциальным.
Но в современном обществе я не могу требовать, чтобы окружающие относились с трепетом к моим любимым людям, сверхидеям и ценным для меня предметам. Даже в том случае, если мои объекты почитания являются таковыми для сколь угодно мощной общественной группы. И если некоей группе удается добиться привилегированного положения, то эпатажные акты десакрализации становятся практически неизбежны.
Мы имеем полное право исключить из своего круга общения людей, которые не относятся с должным, по нашему мнению, почтением к нашим ценностям. Мы можем не пускать этих людей в свой дом, если, конечно, этот дом не является одновременно и их домом. Естественно, церковная община, если она является юридическим владельцем храма, может потребовать удаления из храма нежелательных для общины лиц.
Однако подобные этические правила могли бы действовать только в том случае, если бы РПЦ в России была действительно отделена от государства. Но она претендует на исключительное положение в социуме и государстве – и становится по сути властной институцией. Тем самым внутренние дела РПЦ становятся проблемой общества в целом. Такой проблемой является прямая поддержка ею антихристианских по сути действий политической и экономической элит, коррумпированность церковной структуры, попытки ущемить в правах другие религиозные организации.
Серьезным общественным вызовом в этом свете является тот факт, что с точки зрения руководства и многих активистов РПЦ акция Pussy Riot заслуживает большего порицания, чем творимое государством беззаконие, государственная и внутрицерковная коррупция. Что столь же неканоничное выступление Путина с амвона на богослужении, посвященном объединению РПЦ и РПЦЗ, встретило осуждение лишь со стороны некоторых клириков РПЦЗ - а тем самым Путин поставил себя в положение византийского базилевса.
На мой взгляд, наиболее адекватное отношение к проблеме "кощунства" выработано в буддийской традиции. Мастера дзэн, стремясь разрушить не ведущее к просветлению "чувство сакрального", говорили, что "природа Будды подобна палочке для подтирания в отхожем месте". В результате разрушение талибами высеченных в скале статуй Будды оскорбило скорее ЮНЕСКО, чем самих буддистов.
Не побоюсь, как христианин, сказать, что подобное отношение к "надругательству над святынями" есть отношение подлинно христианское. Именно оно подобает носителям традиции, основатель которой был казнен по обвинению в кощунстве и нарушении общественного спокойствия.
И если отношение некоторых либералов к акции Pussy Riot отталкивает от протестного движения "православных националистов" - значит, для них их суеверия важнее, чем основные темы общегражданского протеста.
Первоначально текст размещен на сайте Грани.ру.
