Жизнь человека соткана из вопросов, на которые он пытается дать ответ. Может быть, он знает ответы заранее. Может быть, сами вопросы фиктивны. Может быть ответов нет вовсе или правильны сразу несколько, а реальность вариативна. Но если все же оформить конкретный вызов как вопрос, то этот вопрос, скорее всего, окажется частным случаем общей онтологической, эпистемологической или этической проблемы.
Жизнь человека является манифестацией вопросов, на которые нет ответа. Нет четкого, однозначного ответа - с печатью из близлежащего филиала академии наук, заверенного подписью настоятеля районного монастыря. Точнее, соответствующие бумаги со всеми причитающимися аксессуарами все равно приходят - их нам постоянно засовывают в почтовые ящики информационных хранилищ нашего сознания. Некоторые поступают сообразно авторитетным предписаниям. Но послушание авторитету - это ответ на другой вопрос. А от конкретного вопроса человек ушел, переадресовав его авторитету.
Сопротивляться ли злу силой? От этого вопроса невозможно скрыться даже в сурдокамере. Как реагировать на реалии, представляющиеся недолжными, неправильными?
Оценка конкретной ситуации в большой степени зависит от контекста.
К примеру, контекст может быть учебным. В идеальном, рафинированном варианте такого контекста, когда учителя - именно учителя, совершенные существа, желающие ученику блага и ведущие его по пути реализации его собственных самых высоких целей, а не скрытые или явные садисты-властолюбцы, прокручивающие через мясорубку пушечное мясо - ученик полностью доверяет учителю. Обучение может быть связано с неприятностями. Учение требует энергетических затрат, материал сопротивляется. Учитель может намеренно ставить ученика в сложные, экстремальные ситуации - в целях вывода ученика на новые уровни сознания, владения инструментами, понимания.
В этих ситуациях учитель не воспринимается учеником как зло - даже если возникает эмоциональный отрицательный аффект с переносом вины на наставника, интеллект и воля возвращают человека из ситуации войны с учителем к процессу обучения. Хотя, конечно, проблемные ситуации могут заронить в ученике серьезные сомнения в учителе - и только самому ученику решать, не пора ли ему от учителя уйти и не ошибся ли он в выборе учителя ранее (следующие авторитету не могут избавиться от свободы выбора, даже если хотят - поскольку каждый акт их послушания сопровождается решением продолжать следовать авторитету, новым подтверждением, новой росписи на доверенности, хотя это решение может приниматься уже по привычке, полуавтоматически - но привычка не отменяет свободу, а лишь несколько затуманивает ее).
В силу социального характера человеческого существа, концепция учебной ситуации входит составной частью в практически любую картину мира. Однако существуют такие картины мира, в рамках которых любую ситуацию можно рассмотреть как учебную. Мало того, при внимательном рассмотрении практически любая развитая картина мира самостоятельной личности именно такова - хотя в критических ситуациях сознание человека может сужаться и картина мира измениться на более грубую, эгоистическо-инфантильную (картин мира у человека существует в количестве более одной, они меняются, бывают осознанными и неосознанными, одобрены волей или осуждаемы, добровольно принимаемые или навязывающие себя человеку).
Такие универсализирующие идею обучения картины мира могут быть как религиозными, так и атеистическими. Принятие некоторого универсального "Ты", выступающего в роли сопровождающего весь жизненный процесс учителя, можно условно назвать "религиозным" вариантом концепции "существования-как-обучения". Это "Ты" может именоваться словами "бог", "ангел", "даймон", "космос", "любовь", "благо" и другими словами, которыми человек может обозначать высшую реальность. Иной подход - акцент на самом процессе обучения, на ситуации, на обучающемся "я" и учебном "оно". В таких картинах ситуация является безличным учителем, а учителем личным является сам обучающийся, учащий сам себя, и ситуативно принимаемые им личностные не-универсальные наставники.
Итак, "Жизнь-как-обучение" предполагает, что любая жизненная ситуация, в которой оказывается человек, может быть интерпретирована им как ситуация учебная. Оппозиция учебы и работы (дела, игры и т.д.) в такой картине мира снимается. Любое обучение есть предельно реальная жизнь и наоборот. Тренировок и репетиций не предусматривается - человек постоянно в центре шоу, но одновременно любая игра есть тренировка.
Человек может быть очень раздражен, если ему предложат оценить как учебную ситуацию, которую он не хочет таковой считать. Хуже идеи учебы тут может быть только идея игры, о которой тоже хорошо бы сказать несколько слов ниже.
Дело в том, что основные этические истины сугубо субъективны в высшем смысле этого слова. Выдвигать утверждения типа "все к лучшему" человек имеет моральное право только в отношении самого себя или сугубо абстрактно, подразумевая исключения для тех, кто не желает по тем или иным причинам относиться к миру подобным образом. Советы имеют смысл только тогда, когда их просят - причем только в том случае, если есть надежда, что совет будет услышан, правильно понят и имеет шанс быть воплощенным в жизнь.
Поэтому часто выглядят неуместными советы терпящим бедствие, как им относиться к происходящему. Они вполне могут в нем нуждаться - но они могут его не услышать. Они могут счесть советчика непрошенным виртуальным гостем из более благополучных частей мира, которые смотрят на страдания, как на шоу, в ходе которого можно без серьезных реальных затрат испытать толику сострадания и даже прослезиться.
И тут - как это часто бывает - налицо этический цугцванг, тупик. Потому что трудно молчать, если видишь, что действие человека может еще больше ухудшить его ситуацию. Но при этом сам советчик не должен быть слепым вождем слепых, вытащить бревно из своего глаза, исцелиться самому, прежде чем браться за лечение. Но кто из живущих без своего бревна в глазу?
Еще сложнее становится ситуация, если дело касается не одного человека, но целого сообщества. Например, населения осажденного города или страны, ведущей войну, участников конфликта групп людей.
Как быть, если одни представители осажденного города считают, что нужно открыть врагу ворота во избежание гибели городского населения, а другие считают, что нужно оборонять город до последнего вздоха последнего его жителя любого пола и возраста? Как быть, если одни считают убийство недопустимым для себя ни в каком случае и ни в каком случае не могут его одобрить - а другие считают преступниками тех, кто не берет в руки оружия для защиты города? Что делать, если одни хотят учиться любви к врагам и непротивлению злу насилием, а другие хотят учиться сражаться - причем и те и другие готовы учиться бесстрашию? И что делать тем, кто находится в других местах, но кому небезразлична судьба этого города или страны? Что делать тем, кто видит весь мир единым целым - тем, кто понимает, что от поворотов ситуации в этом городе и вокруг него зависит судьба целого континента или планеты?
Да, ситуация в которой находятся такие неравнодушные, тоже может быть вопринята ими как ситуация учебная. В которой выбор неочевиден - в которой ты можешь быть в любой момент осужден за свою позицию теми, кому ты сочувствуешь, за кого переживаешь.
Учиться, учиться и еще раз учиться. Причем почти что всему сразу - тому, чего требует ситуация. И понимать, чего именно она требует, что почти никогда поначалу не очевидно.
No comments:
Post a Comment