Когда я работал в РГГУ и в физтехе, лично для меня не существовало никакого дресс-кода. Можно было придти на лекцию в феньках по локоть на обеих руках, в рваной естественным образом джинсе, с расточкой, в дредах.
Однажды я заявился в такой вот дырявой джинсе на новогодний корпоратив физтеховской кафедры философии. Единственное, что мне заметили там - "о Антисфен, сквозь дыры твоего плаща просвечивает тщеславие".
Образы можно было чередовать - на первую лекцию придти в костюме, на вторую - в полном хиповом прикиде, на третью - в каком-то подобии алхимического наряда.
Профессиональный костюм философа может быть любым - поскольку в любом случае он подобен изъеденному реактивами халату химика-экспериментатора.
Однако была во всей этой идиллии маленькая черненькая точка.
В 2002 году меня принимали на работу в РГГУ. Как водится, я прочел получасовую инаугурационную лекцию по теме своей научной работы (я еще к тому времени не защитил кандидатскую), пришла проректор Басовская, выразила восхищение тем, как я ловко произношу слово "неолейбницианство".
Но затем меня повели на какое-то очередное утверждение в какое-то университетское управление, в котором восседало Воплощение архетипа советской эпохи.
Предчувствуя возможные осложнения, со мной к Воплощению отправился декан философского факультета Губин.
Воплощение оглядело меня подозрительно-скептически-оценивающе-недоброжелательным взглядом. И задало вопрос, который начисто уничтожал все достижения гласности, перестройки, либерализации, демократизации и нового мышления.
"А ЧТО ЭТО ОН У ВАС ТАКОЙ ВОЛОСАТЫЙ"?
Надо сказать, что длина волос, усатость и бородатость у меня в общем и целом сформировались к 20 годам - и в таком примерно состоянии пребывают и теперь.
Возможно, мне сыграло на руку то, что я не успел сам подобрать ответ - кто знает, каким бы он был? За меня ответил Губин:
"А что? По-моему, сразу видно - настоящий русский философ. Мы же его хотим взять на кафедру истории отечественной философии".
Воплощение нахмурилось, немного помедлило - и все-таки поставило необходимые подписи и печати.
Если бы я предпочитал стиль Мишеля Фуко - она бы, вероятно, спросила: "А чего это он у вас такой бритый?"
Хуже всего была сама интонация, сам жанр, сама стилистика общения с потенциальным работником и деканом факультета, его представлявшим. Сразу было понятно, кто здесь главный, а кто - второй сорт.
Забавно, что когда на несколько месяцев ректором РГГУ стал Невзлин из ЮКОСА, вся административная вертикаль затрепетала - и в самом деле, на хрена миллиардеру нужна какая-то грошовая коррупция? Невзлин приходил в универ без галстука (хотя и в костюме) и с расстегнутой верхней пуговицей рубашки. И некоторые работники администрации мужеска пола тут же переняли этот стиль. Ровно до того момента, пока не выяснилось, что Невзлин скрылся в Израиле и более в РГГУ не появится.
И вот сидят эти люди в отделах кадров и прочих бесчисленных бюрократических гнездах - и плевать им, чем занимаются в этом месте его настоящие работники. Зато из десятилетия в десятилетие их волнует один вопрос бюрократической философии.
Как и категорический императив Канта, он может быть выражен в разных формах и экпонировать себя в разнообразные частные вопросы-максимы. И одна из них вот эта, процитированная выше.
"А ЧЕГО ЭТО ОН У ВАС ТАКОЙ ВОЛОСАТЫЙ?"
И именно и непременно вот с этим вот местоимением третьего лица, употребляемым по адресу присутствующего человека.
UPD: Изначально в тексте стояла фамилия, и упоминалась не единожды. Но затем я стал сомневаться, точно ли я все запомнил, не смешались ли у меня в кучу кони и люди - все же администрация всегда сливалась в моей уме в некое плохо дифференцированное целое. Может быть, кто-нибудь из коллег напомнит мне, кто в 2002 году утверждал преподавателей РГГУ, к кому надо было явиться и чье одобрение получить?
