Написано для EurasiaNet (ссылки на источники в оригинале)
Утвержденная президентом РФ Владимиром Путиным Концепция внешней политики РФ продолжает линию, заданную им в статье «Россия и меняющийся мир», в которой российский лидер определяет мягкую силу как «комплекс инструментов и методов достижения внешнеполитических целей без применения оружия, а за счет информационных и других рычагов воздействия». Именно такой подход и стал образцом для проправительственных политологов.
Концепция «мягкой силы», разрабатываемая с конца 80-х годов прошлого века американским политологом Джозефом Наем, обрела в России популярность (хотя во многом и отрицательную) лишь в начале второй декады нынешнего столетия. Новая политическая реальность – реальность окончания холодной войны – вызвала потребность в этой концепции, поскольку на глобальном уровне существенно снизился уровень агрессии в международных отношениях. Однако в России работы Ная были многими восприняты скорее не в качестве модели описания политической реальности, но как «методичка» для устройства «цветных революций».
В самом общем смысле мягкую силу можно рассматривать как субъективную привлекательность той или иной страны (компании и т.д.), которая побуждает других участников политического или иного процесса принимать решения, желательные для носителя мягкой силы. Этим мягкая сила отличается от «жесткой» – последняя включает в себя военные и финансово-экономические прямые угрозы и стимулы. Точной демаркации между мягкой и жесткой силами не существует, что нередко приводит политологов к спорам на предмет того, какие именно факторы следует считать факторами мягкой силы, и насколько это понятие адекватно и полезно в качестве политологического инструмента.
Концепция мягкой силы включает в себя непосредственно мягкую силу и инструменты ее реализации. К факторам непосредственной мягкой силы того или иного государства принято относить язык и культуру страны, сферу ее образования и науки, привлекательность социально-экономической модели, дипломатический авторитет и основные политические ценности. Инструментарий реализации мягкой силы – это различные государственные и негосударственные структуры и организации, учебные заведения и научные центры, а также средства массовой информации.
Поскольку работы Ная были все же не руководством к действию, а описанием, прежде всего, политических процессов, следует заметить, что феномен мягкой силы существовал задолго до появления одноименной концепции, что он присутствует в политической реальности с момента возникновения самой этой реальности. К примеру, некоторые аспекты противоборства СССР и США после второй мировой войны могут быть описаны в категориях мягкой силы.
Именно времена Советского Союза рассматриваются многими современными российскими политиками и политологами как период максимальной реализации принципа мягкой силы в российской истории. К числу факторов мягкой силы СССР они, прежде всего, относят наличие влиятельной модернистской идеологии, авторитет одного из победителей нацизма, успехи советской космической программы. По мнению проправительственных политологов, работающих в заданной президентом Путиным парадигме, в которой распад СССР считается «крупнейшей геополитической катастрофой XX века», 1990-е годы стали временем провала российской мягкой силы. Они также придерживаются позиции, что в то же время технологии мягкой силы были применены Западом в отношении всех стран постсоветского пространства и в целом Восточного блока. Целью Запада при этом такие политологи считают максимально возможное ослабление российской государственности и минимизацию российского суверенитета.
Для проправительственных российских политологов в большой степени характерен инструментальный подход к проблематике мягкой силы. Иногда имеет место прямое отрицание концепции мягкой силы – она для таких аналитиков лишь прикрывает и затемняет применение силы вполне жесткой. Они полагают, что фактор мягкой силы как таковой в мировой политике является сугубо вторичным по отношению к первичности фактора военной и экономической мощи государства. Другие же воспринимают мягкую силу в первую очередь как некую технологию для достижения желаемого результата. Следствием подобного подхода являются идущие в российском политикуме дискуссии относительно наличия или отсутствия различий между концепцией мягкой силы и концепцией информационной войны.
Концепция внешней политики РФ, утвержденная Путиным 12 февраля 2013 года, продолжает линию, заданную Путиным же в его статье 2010 года «Россия и меняющийся мир», в которой он определяет мягкую силу как «комплекс инструментов и методов достижения внешнеполитических целей без применения оружия, а за счет информационных и других рычагов воздействия». Именно такой подход и стал образцом для проправительственных политологов. Акцент при таком подходе делается именно на инструментальную составляющую мягкой силы, причем, главным образом, только на один ее аспект – информационный. Таким образом, создается впечатление, что российская власть и вправду не делает различия между мягкой силой и информационной войной.
Если же вести речь о сущностной стороне мягкой силы, то прокремлевские аналитики часто предлагают популяризировать за пределами России российскую историю с ее «великими победами», с целью, как они утверждают, «развеять недружественные мифы о России» и воспрепятствовать «очернению» ее образа. Нередко можно услышать, что у России в мире и так прекрасный имидж, и что неблагоприятное мнение о России имеется только на Западе, но последнее естественно, так как Запад часто рассматривается в качестве «исконного геополитического противника России». Можно предположить, что чем в большей степени политолог приближен к Кремлю, тем в меньшей он склонен видеть проблему России в недостатке привлекательности – такое утверждение означало бы косвенную критику политики российских властей в самих ее основах. Поэтому критике такими аналитиками подвергаются в основном инструментальные моменты – недостаток государственного и частного финансирования конкретных проектов, слабая активность неправительственных организаций по улучшению имиджа России.
Характерной также можно считать весьма существенную трансформацию, которую переживает сама концепция мягкой силы на российской почве. Прямые платежи, которые Най рассматривал как компонент жесткой силы, многими российскими проправительственными аналитиками рассматривается как аспект именно мягкой силы. Так происходило, когда мягкая сила рассматривалась ими как враждебное российскому суверенитету оружие Запада – и так происходит теперь, когда доктрина мягкой силы была принята на вооружение самой российской властью. В результате концепция мягкой силы действительно стала в России во многом обозначать политику информационной войны, вербовки агентуры, подкупа и шантажа.
Однако третий президентский срок Путина ознаменовался неким идеологическим поворотом – теперь Россия не выглядит на международной арене страной, которая не несет миру никакого идейного послания, о чем сожалели антизападные российские политологи еще несколько лет назад. Об этом, в частности, речь пойдет в наших следующих материалах на тему «мягкой силы» России.
