Коммуникация между фракталами

Много говорится об очередной смене научной парадигмы. Делаются предположения, какова она будет, эта новая парадигма. Философы науки ищут ее черты, штрихи, контуры, векторы. Некоторые думают, что еще не вступила в свое полновластие парадигма, намеченная альтернативными логиками и геометриями, теорией относительности и квантовой механикой - и предполагают, что новый способ мышления о реальности еще не заполнил все все остающиеся пока под контролем старых парадигм лакуны в интеллектуальном пространстве.

Однако, может статься, не будет больше никаких новых парадигм. Не будет в прежнем их смысле - как господствующих, вытесняющих друг друга, как научного и, шире, познавательного мейнстрима. Тоно так же, как не будет нового общепринятого канона в искусствах - в поэзии, литературе, живописи, музыке.

Человечество стало слишком большим по численности и, кроме того, вышло на новый уровень коммуникативной связности. С появлением интернета стали очевидны два противоположным образом направленных процесса. Существенно облегчилось создание сообществ по интересам - а с другой стороны, эти сообщества (более или менее широкие) получают возможность фактически создавать свои в той или иной степени сепаратные миры. Каждое такое сообщество может отличаться от других своей этической системой ценностей, системой познавательных приоритетов. Одним интересны одни вещи, другим - другие. То же самое касается способов познания и творчества.

Наряду с беспокоящей многих унификацией плодом глобализации является и новое разделение, новый весьма глубокий плюрализм. Вполне вероятно, что два эти процесса - унификации и диверсификации - сумеют конструктивным образом уравновесить друг друга.

В этом новом мире одним будет интересно исследование глубин собственной психики (психонавтика), другим - коммуникация с другими видами живых существ, третьим - старая добрая субатомная физика (им сложно, им все еще нужна громоздкая аппаратура навроде адронного коллайдера).

И в итоге то разделение наук (которое одним представляется пагубой, другим - неизбежностью, а третьим - движком прогресса) может выйти на новый уровень. На этом уровне будут существовать уже не отдельные дисциплины внутри как бы единой науки - но возникнет множество научно-познавательных проектов, различающихся методами, целями познания, базовыми познавательными мифами и метафорами, этикой познания и т.д.

Такое разделение уже происходит, к примеру, внутри психологии, которая давно перестала бытиь дисциплиной. Различные сообщества психологов фактически уже сейчас представляют собой не разные дисциплины, но именно различные познавательные проекты, не различные области знания, но различные его типы.

До поры до времени парадигмы в силу ряда причин (в частности, военно-политических и финансово-экономических) подавляли своих старых и молодых конкурентов. Но при определенном стечении обстоятельств может возникнуть множество различных познавательных фракталов.

Если догматичность внутри этих фракталов окажется качественно ниже, чем в предшествующие эпохи и между фракталами окажутся возможными мирная коммуникация, взаимообмен и сотрудничество - это может быть весьма интересно.

Котиков Шредингера в ленту Мебиуса

Абсурдность

Существование Вселенной абсурдно - непонятно, как вообще могла появиться эта немыслимая флуктуация. Абсурдны и отдельные ее проявления - такие, как человеческая цивилизация. В самом деле, мы можем мыслить последнюю либо как развившуюся из некоего низшего (в пределе - "нулевого") состояния, либо как находящуюся в процессе деградации от имевшего место в прошлом состояния совершенства. Оба эти предположения абсурдны. Как могут происходить качественные скачки развития - никому не ведомо. Особенно если учитывать общую инертность, системы отрицательного отбора, встроенные в механизмы формирования элит. Если же эволюция направлена (а эта идея академическому мейнстриму сама по себе ныне представляется абсурдной - впрочем, на вполне абсурдных же с точки зрения позитивного знания основаниях), то все равно остается непонятным, зачем, кому и для чего понадобилась такая игра в совершенствование несовершенного с массой побочных эффектов. А если правы контрмодернисты, и универсум деградирует - то как и почему совершенное (существовавшее в прошлом) могло стать несовершенным? Эту систему невозможно логически замкнуть, невозможно логически согласовать ни в одном из вариантов. Не удавалось это ни в древности, ни ныне. Вот так и живем. Ну и замечательно. Происходить логично и доказательно, по ступеням, рельсам и шпалам - было бы тошнотворной штукой, если учитывать наше положение.

Говорят, что сверхцивилизации должны создавать артефакты, которые мы могли бы заметить. А раз мы их не замечаем, то никаких сверхцивилизаций в доступной нашему наблюдению части Вселенной нет.

А кто нам сказал, что такими артефактами не могут являться звезды? Нам что, так хорошо известно, как они возникают? Мы что, так хорошо умеем отличать "естественно возникшее" от "искусственно созданного"? Пожалуйста - перед нами огромные генераторы энергии. Мало того, сама звезда как таковая может быть живым существом или неким аспектом живого существа, являющегося энергетическим донором.

Но не будем мелочиться - только гамбургский счет! Кто сказал, что таким артефактом и источником энергии не является гипераналог взрыва сверхновой - Большой взрыв и наша Вселенная, возникшая в его результате?

А вообще, Генис высказал очень толковую мысль, что научная фантастика является продолжением не литературы, а теологии. То же самое касается научной полемики относительно "внеземных цивилизаций". И да, в споре Шкловского и Лема на тему последних я, безусловно, на стороне Лема.

Рыба-филосось по имени Платон

Не всякая рыба, живущая в историко-философской реке, удачно пробирается сквозь плотину деконструкции.

Рыба-филосось по имени Платон словно живет по обе стороны этой и других возможных плотин - то ли имеет особый пропуск, позволяющий ему проходить через революционные кордоны даже и с “волчьим паспортом” матерой контры.

Платон - то ли сама вода историко-философской реки, то ли умеет в ней растворяться и неожиданно вновь из нее появляться, в качестве ее “водяного”, особого стихийного духа этой среды.

От рек перейдем к морям. Планктон аристотелевской мысли тоже мал - однако его единичности значительно больше по размеру, чем молекулы платоновской воды. С космической высоты времен “смерти метафизики” планктон сливается с цветом моря и даже может придавать морю другой цвет - однако легко поглощается умеющими нырять в глубокие слои китами деконструкции, пеленгующими отличное от воды движение. Что же до платоновской воды, в которой живет аристотелевский планктон - то она не остается в китах и ими не переваривается - но поступает снова в мировой философический океан, иногда выбрасываясь фонтанами, вспышками-протуберанцами, очередным революционным возмущением философского океана.

Ирония в том, что эту революционно-водную основу Платона отчетливо ощущают как раз не деконструкторы (чаще всего - либералы и левые по политубеждениям), но консервативные революционеры (Дугин). Платон - вода философского проекта. Вода именно в фалесовском смысле. Платон - первоначало проекта, его архэ. Все появляется из него и в нем постоянно способно исчезнуть.

Платон не систематичен, его мысль даже и по форме представляет собой поток, в котором структуры встают, подобные дворцам джиннов, и вновь в потоке исчезают - и венцом этого исчезновение становится платоновский переход к недискурсивному познанию идеи блага, познанию как экстазу и инсайту.

А потому в отношении Платона плохо работает деконструкция. Точнее, не работает вовсе - поскольку придется деконструировать саму воду, разлагать ее на водород и кислород, что потребует переорганизации не просто философии, но всей модели европейского знания, после которой закончится сам проект “философия”, начатый в свое время эллинами. Такая деконструкция, впрочем, возможна - после нее теперешняя “философия” будет изучаться разве что в курсах первобытной истории, подобно наскальной живописи или черепкам на неолитических стоянках.

Новой водой новой философии при подобной радикальной смене парадигмы - парадигмы парадигм - может стать к примеру, что-либо, видящееся сегодня мейнстримом научного сообщества как неуместная синкретика или инокультурное “до-философское варварство” (к примеру, индийского корня, с принципом медитативного постижения природы сознания - весьма распространенная в западном мире ныне альтернатива, вполне готовая заменить нынешнюю находящуюся едва ли не под ударом “идеального шторма” академию).

Естественный свет разума и эпистемологический нуль

Концепт «естественного света разума» является базовым для картезианской криптометафизической эпистемологии.

Именно идея полной открытости знания любому «нормальному» человеку позволяет познающему с легкостью попадать в то, что выдается за эпистемологический ноль.

Для постижения истины человек не должен проходить процесс самопреодоления, ему не нужно реализовывать теозис и становиться богом, не нужно входить в сверхчеловеческое состояние. Можно оставаться обычным бюргером и не отказываться от бюргерских привычек. Отсюда и создавшееся у многих впечатление легкости достижения эпистемологического нуля даже и на чисто ментальном, чисто концептуальном уровне.

Ноль оказывался там, где желал его видеть ум образованного буржуа, который полагал путь к нулю оконченным, если он встал в оппозицию схоластическому знанию. Но даже эта оппозиция оказывалась весьма поверхностной. Пусть эллинские философы рассказывали «детские сказки», а средневековые метры занимались псевдопроблемами – однако возникшее «новое» научное сообщество заимствует и базовые аристотелевы установки, пропущенные сквозь тигли все тех же схоластов, и саму социальную структуру – университет, с его зараженностью формализмом, дисциплинарностью, неуместным на познавательном фронтире принуждением, иерархизмом, бюрократией и связанной с ней коррупцией, а также зависимостью от политической, экономической и прочих властей.

Таким образом, перефразируя один из слоганов, рекламирующих (или, в иных случаях, дискредитирующих) «Ренессанс», ноль оказывается не слишком глубоко, и не нужно вызывать водолазов из Делоса. Так поверхностное сомнение, быстро прекращаемое в качестве процедуры, помещает на месте эпистемологического нуля симулякр-концепцию.

Однако шаг на пути к нулю все же был сделан. Пусть этот шаг был слишком самоуверенным, словно стихи Незнайки. Пусть на этой самоуверенности, уверенности в том, что ноль уже достигнут, выросла новая догматика и, следовательно, новые, в том числе и чисто социальные, преграды на пути познающего. Однако критическая установка, встроенная в новый познавательный проект, продолжала жить и в результате было разоблачено еще некоторое количество догматических уровней – однако критическая работа еще вовсе не доведена до конца – как в чисто эпистемологическом, так и в социальном плане

Один из основных соблазнов познающего - выдавать свои предположения за точное знание, которого ограниченное существо не имеет по определению.

Выйти за пределы социальных полей

У представителей научного сообщества ныне слишком мало свободного времени, без которого тормозится процесс познания. Отчет, заявка, ведомость, экзамен, четвертая за день лекция по шаблону (вдохновения на четвертую за день пару мало у кого хватает), недостаточно требуемых ваковских публикаций, нужна подработка, срочно повысить индекс цитирования. Список неполон, а жизнь коротка, искусство же безгранично, опыт ненадежен - как там дальше у Гиппократа? - в общем, судить трудно.

А потому нет времени у нынешнего ученого на досуге, к примеру, написать роман. Писатели нынче бывают программистами-фрилансерами, но не учеными - потому что ученые, вопреки тенденциям в остальном мире, затягиваются в корпоративную воронку, а университеты все больше напоминают какой-нибудь "Кентакки фрайд чикен".

И оттого, возможно, романтичнейшее пространство познания - если, конечно, современная академия еще не забыла, что это такое - стало вещью-в-себе, закрытой от мира вовсе не в силу своей сложности для профанов (как хочется думать некоторым школярам), а потому что неуловимый Джо становится не то, чтобы ненужным, но мало кому интересным. Ученые, уподобившиеся служащим корпораций, неинтересны - тогда уж интересен мир настоящих корпоративных топ-менеджеров. Пипл отлично хавает результаты, а психологические и философские тонкости процесса познания усваиваются им плохо. Куда хуже, чем то же самое в политике или крупном бизнесе. Психология политика, бизнесмена, наемного убийцы, сексманьяка гораздо лучше продаются, чем психология познающего.

Научная фантастика почти что прекратила течение свое. Остались фэнтези, попаданцы, альтернативная история - ну и, конечно, вечное "и тогда он достал свой верный бластер".

Литераторы же замыкаются в своем мире, причем чем лучше литератор продается, тем более специфический мир, как правило, вокруг него образуется. Литератор пишет изнутри своего социального кокона, из которого не вылетает бабочек. Как правило, он пишет на заказ - как в советском союзе писателей. Только уже не о комсомольских стройках, а о том, о чем требуют писать заказчики сегодня. А если не на заказ - если описывается реальный социум - то ему описывать и нечего, кроме своего собственного круга.

Последнее не являлось бы проблемой - если автор акцентирует внимание, к примеру, на глубинных экзистенциальных переживаниях. Но если автора тянет на социальные обобщения, на критический социальный реализм, на постижение тенденций, на футурологию - вот тут он имеет серьезные проблемы. Ему остается только читать газеты и пытаться просочиться в иные социальные группы с помощью социальных сетей. Постижение же социальной реальности в целом с помощью этих инструментов - сей орешек, мягко говоря, твердоват.

К чему я это?

К тому, что традиционные социальные поля ("наука", "искусство") все более отдаляются друг от друга, становятся все более ригидными, усыхают, проявляют все меньше жизни.

Выйти бы за пределы этих полей - чтобы те, кто были учеными или литераторами, снова собрались вместе в какой нибудь новой "Бродячей собаке" или на каком-нибудь опенэр-фестивале. Собрались бы в коммуны. Писали бы трактаты в стихах, рисовали бы концептами. Развивали бы экономику подарка и политику прямого участия.

Отменить уроки физкультуры как явление. В основном это издевательство над людьми. Заменить свободными занятиями - кто хочет, пусть играет в футбол, кто хочет - прыгает через скакалку. А не хочет - может читать книжку или смотреть в потолок. И никаких чтобы нормативов - чтобы просто духу их не было. Хватит уже готовить из детей олимпийский резерв пушечного мяса. Хватит лепить из детей психофизический фарш садистскими методами. Понимаю, в России все эти подъемы с переворотом, кроссы и метание гранаты прекратятся только вместе с империей. Но может начаться западная бредятина типа спортивного престижа школ и университетов.

UPD: Нужен особый курс, совмещающий анатомию, сексвоспитание, знание о правильном питании, психотехники, медитацию. И предельно дифференцированный подход в плане физических нагрузок и их типов. И еще раз - никаких общих нормативов.