Любой дискурс наталкивается на неразрешимые в его пространстве вопросы. В рамках дискурса происходит как бы двухмерное моделирование трехмерной реальности, в силу чего происходят разрывы ткани оного дискурса. Так плоская географическая карта мира не способна адекватно, сохраняя единый масштаб, отобразить поверхность планеты.
Если мы явно или неявно вводим в рассуждение концепты субъекта и объекта, то неизбежно возникает проблема познаваемости объекта субъектом. Объект становится черной дырой, скрывающейся за раскрашенной оболочкой, за явлением. Явление – это пограничная зона, буферная зона, межа между субъектом и объектом, между «я» и «не-я». Оно принадлежит и «внешнему», и «внутреннему» миру – и одновременно не принадлежит ни тому, ни другому.
Потенции любого дискурса раскрываются постепенно, согласно некоей внутренней логике. Европейскую мысль эта логика привела к упразднению двух принципов, конституировавших дискурс – к упразднению как субъекта, так и объекта. Для изживания дискурса остается сделать предпоследний шаг – упразднить сам концепт «явления». Последним шагом станет шаг в пропасть, в концептуальное небытие (небытие по отношению только лишь к этому дискурсу).
Пугало этой модели (все еще действующей, словно дряхлеющий смертельно раненый бронтозавр, чей головной мозг еще не получил информацию о фатальном повреждении) – солипсизм. Броня экрана явлений непробиваема – до тех пор, пока мы не откажемся от модели, в которой существует сам концепт «явления», в которой явления существуют. Эта непробиваемость заложена в модели имплицитно. Чтобы совершить акт нуль-транспортировки, квантового скачка сквозь экран, приходится вводить принцип веры или интеллектуальной интуиции.
Бог в рамках этой модели мыслится как гарант-посредник между субъектом и объектом. Истинное имя такого бога – Гермес. Это бог торговли, транспортных средств, путешествий, коммуникации. Что бы ни говорил Декарт, этот посредник, как и пристало Гермесу, лукав. Любое явление – это уткокролик Витгенштейна1. Оно существует только в той или иной интерпретации. Факт существует только в перекрестии смыслов, иначе он не вычленяем из фона. Как сказал Сартр: «Существование Другого – это скандал». Это скандал только потому, что есть явление как буферная зана между Мной и Другим. «Да будут все едино, как Я и Отец Мой едины». «Я», отделившись от целого, неизбежно уничтожает само себя. «Я» существует только в условиях перманентного акта самопожирания.
В этой ситуации познание возможно лишь как потребление. Познание амебы, ощупывающей объект ложноножками и потребляющей или отторгающей его в зависимости от его амебоцентричных характеристик. С паршивой овцы хоть шерсти клок. С принципиально непознаваемого объекта надо хотя бы снять все бонусы. Выдоить, выжать, изнасиловать и выбросить за ненадобностью.
Однако фундаментальная потребность человека – если он человек – уничтожить границы2. Нельзя удовлетвориться предписанным пространством. Установить границы – верный способ их уничтожить. Прочные границы – границы неосознанные, невидимые. «Не думай об обезьяне». Именно Кант инициировал мысль Шеллинга, Фихте и Гегеля. Словно сговорились сильнейшие посткантовские германские умы искать принципиально ненаходимую вещь-в-себе. Так чань(дзэн)-буддизм вызвал к жизни новый расцвет китайско-японской поэзии. Живое слово рождается только тогда, когда осознана немощность слова. Только апофатический Бог входит в мир. Как говорил Ленин: «Чтобы объединиться, сначала нужно размежеваться».
Прорыв сквозь границу – акт уникальный, единственный. Первородный грех философии и ею порожденной «науки» - забвение об уникальном и единственном в стремлении к типическому, измена свободе в вожделении к необходимости3. Теология – симулякр мистики. Философия – симулякр мудрости. Заводной щенок никогда не станет живым - если только его не оживит кто-нибудь своей любовью. Моделью человек, стремящийся к Истине, сыт не будет. Разглядывание карты не есть путешествие. Произошла трагедия: цивилизация, основатели которой провозгласили главенствующую ценность познания, забыла, что такое познание. Первородство продано за чечевичную похлебку. Протагор победил Сократа4.
Русская религиозная философия, которая была марш-броском за имевшиеся в то время границы, стала сегодня музейным экспонатом, карточкой во всемирном каталоге. Шпенглер справедливо высказался в том духе, что лучше построить сталелитейный завод, чем в очередной раз прояснять значение понятия трансцендентальной апперцепции у Канта. Религиозная философия, сама по себе вещь почти абсурдная, «круглый квадрат» по Хайдеггеру – может раскрыться только родственной душе, свободно взыскующей высшей правды. Сегодня у нас существуют иные границы – и прорывные направления русской религиозной философии могут быть дороги лишь тем, кто стремится к новому прорыву. Революция может быть только перманентной. Остановка смертельна, как показывает судьба жены Лота. Революция есть покаяние, метанойя, изменение сознания.
Бог – Личность (точнее – Сверхличность, чтобы не вступать в спор с анатмавадинами; но в русской философии понятие личности - одно из краеугольных и отличается от буддийской «пудгалы»), Сверхсознание. Он – источник реальности, а не изготовитель моделей. Реальность, как и ее Творец, есть живая реальность, наделенная божественными свойствами – свободой, любовью и творчеством. Из чего следует, что реальность есть сознание, сознания во множественном числе и отношения между сознаниями. Или – личностность, личности и отношения между личностями. Отношения же есть взаимопереплетения личностей. Нет предикатов, но есть центрированные сущности, не имеющие между собой границ. Познание есть познание себя, познание ближнего и познание Бога в едином стремлении.
Судьба уникального – быть либо экспонатом в кунсткамере, либо точкой прорыва за пределы мира-трупа. Соловьев писал об этом в «Смысле любви». Только во взаимодействии с другой личностью осуществляется мистерия жизни – и осуществляется познание как аспект этой мистерии. С личностью Отца, Матери, Учителя, Ученика, Брата, Сестры, Сына, Дочери, Возлюбленного, Врага – но именно с конкретными уникальными существами, а не с типами отношений, набор которых в социальном штампе ограничен и огрубляет наше восприятие другого человека. Только личность есть образ и подобие Божие, только она врастает в божественную реальность, которая есть подлинная цель (не объект!) всякого познания.
Сноски:
1. С другой стороны - как же вернуться к источнику, не отправляясь в trip? "Любовь - путь", "любовь как метод вернуться домой". "Я есть путь, и истина, и жизнь" - в это включается и путешествие, и транспорт... И лукавство здесь - не онтологическое, а гносеологическое. "Ах, обмануть меня нетрудно - я сам обманываться рад". Утка или кролик - это возможность выбора, а не запутывание следов. Если помнить о категорическом императиве - о том, что живое должно быть в первую очередь целью, но не средством. Мир явлений - это действительно мир уткокроликов. Парадоксальным образом, нирвана и сансара тождественны. Прорвать экран явлений можно - если понять, что экрана не существует. Ножом вспороть не получится. Скорее - познание "синь" (сердце-сознание). И не нужно углублять паранойю в попытке уточнить, кролик перед тобой или утка. Вернее, в таком анализе нужно знать меру - и не забывать, что в уткокролике можно еще прозреть пожарную машину, кактус, муху со слоном, и далее - всякой твари по паре. За любым явлением скрывается ВСЕ. Это ВСЕ манифестирует себя в каждом явлении - и отдельный вопрос, существует ли бесконечное число способов манифестации - или бесконечное количество штампов, которые которые множеством способов профанируют, "вырождают" (хотя это и невозможно - "Бог поругаем не бывает") чистоту и целостность всеохватного первоявления, которое неотлично от того, Кто является. Впрочем, тут я соприкасаюсь с паламитской темой усии (сущности) и энергии, - и притормаживаю пока.
2. Фёдор Синельников: "Прямо операция "Гроза"... А может быть, фундаментальная потребность человека - создавать границы? М.б., через разграничение устанавливается свобода человека? Кстати, италийский бог Терминус - это бог границ. Но "термин" - это еще и попытка разделить аспекты реальности (при всей ее условности) при помощи языка (при всей обусловленности его). Такая вот загогулина получается - используем термины для того, чтобы объявить, что [...] потребностью человека является преодоление границ. А, м.б., ключевыми потребностями человека одновременно является и возведение границ, и их преодоление? Т.с. житие, подобное состоянию неслиянности и нераздельности - сами знаете кого. И вот еще. Каких границ-то? Границы ведь разные бывают. Не думаю, что фундаментальной потребностью человека является переход границ, на которых тучи ходят хмуро, и которые решили перейти в эту ночь самураи... И дело ведь еще и в том, как границы преодолеваются и для чего".
Рауха: "А может быть, фундаментальная потребность - создавать границы?" - "Может быть. Вопрос только для чего. Думается, для того чтобы ломать их потом, главным образом". "М.б. через разграничение устанавливается свобода человека?" - "А вот это - едва ли перспективный абсурд, при хоть каком-то последовательном развитии идеи. Чтоб свободу ценили, надо всех за рещётку, типа..." "Но "термин" - это еще и попытка разделить аспекты реальности (при всей ее условности) при помощи языка (при всей обусловленности его). Такая вот загогулина получается - используем термины для того, чтобы объявить, что [...] потребностью человека является преодоление границ". - "А это парадокс вполне понятный. Решётка в камере металлическая, пилка у готовящего побег - тоже... Работа сознания напоминает подъём альпиниста. Сначала скоба заколачивается, потом - выдёргивается. Сохранение во чтобы то ни стало той или иной скобы неизбежно подразумевает остановку подъёма..." "Ножом вспороть не получится". - "Ножом получится понять, что нужен тут не нож. Перепиливание решётки ОЧЕНЬ необходимо. Но только для развития навыка концентрации внимания. За перепиленной решёткой - стенка без окошек..."
3. Тут я несколько заигрался в еще одну бинарную оппозицию - старую добрую, из спора об универсалиях. Отмашка маятника - я когда-то (если представить себя средневековым схоластом) допускал уклон в догматический реализм, а теперь компенсирую уклон элементами догматического номинализма. Но компенсациями можно передозироваться, и потом снова потребуется детоксикация Надо попробовать скорректировать отношение к этой оппозиции так, чтобы из нее можно было выстрелиться в направлении к "точке Омега". Кстати, интересно, если Альфа - Источник, то Омега - Устье? Дельта?
4. Фраза резкая - тоже отмашка маятника. Процессы нелинейны. Наблюдаемая под определенным углом зрения деградация при смене угла зрения становится развитием, очередным шагом по пути интеграции. И не в гегелевском смысле, все-таки его диалектика слишком механистична (хоть он и органицист) и формальна - потому и может быть использована для оправдания любого насилия. От гегелевской диалектики до министерств любви и правды - два шага (и если бы не появились марксисты - скорее всего, этически негативные потенции гегелевской диалектики выявились бы иным способом). Эпоха "торжества Протагора" имеет положительную ценность. Сиддхи сами по себе не плохи, если не сотворить из них кумира.
